Ледяная вода ожгла болью, зато окончательно привела в чувство. Пол вскарабкался на холм, к трамваю. Добраться к матери… непременно надо добраться к матери… он был одержим этим. Насколько мог, он прикрыл лицо и мучительно, трудно брел вперед. Снова и снова земля уходила из-под ног и охватывало тошнотворное чувство, будто проваливаешься в пространство; так, будто в ночном кошмаре, он продолжал путь, пока не оказался дома.
Все спали. Пол посмотрел в зеркало. Лицо землисто-бледное, перемазано кровью, поистине лицо мертвеца. Пол умылся и пошел спать. Ночь прошла в бреду, а когда утром открыл глаза, на него смотрела мать. Ее голубые глаза… только их он и хотел видеть. Она здесь, он у нее в руках.
– Ничего особенного, ма, – сказал он. – Это Бакстер Доус.
– Скажи, где больно, – негромко сказала мать.
– Не знаю… плечо. Скажи, что я упал с велосипеда, ма.
Он не мог двинуть рукой. Скоро Минни, девочка-служанка, принесла ему наверх чаю.
– Ваша мама до смерти меня напугала… взяла и упала в обморок, – сказала она.
Вот это не было сил вынести. Когда мать стала поить его чаем, он ей так и сказал.
– А теперь я бы на твоем месте покончила с ними со всеми, – негромко сказала миссис Морел.
– Непременно, ма.
Мать укрыла его.
– И не думай больше об этом, – сказала она. – Просто постарайся уснуть. Доктор придет не раньше одиннадцати.
Оказалось, у Пола вывихнуто плечо, а на второй день открылся острый бронхит. Мать ходила бледная как смерть и очень худенькая. Обычно она сидела и смотрела на сына, а потом устремляла взгляд в пространство. Что-то было между ними, о чем ни он, ни она не смели заговорить. Его навестила Клара. И после он сказал матери:
– Я от нее устал, ма.
– Да. Лучше бы ей не приходить, – отозвалась миссис Морел.
На другой день пришла Мириам, но она показалась Полу совсем чужой.
– Знаешь, ма, ни к чему они мне, – сказал он.
– Боюсь, что так, сын, – печально ответила мать.
Всем было сказано, что он разбился, когда ехал на велосипеде. Вскоре он опять смог ходить на службу, но теперь что-то постоянно терзало его душу, и тошно ему было. Он пошел к Кларе, но, похоже, ее и не увидел. Ему не работалось. Они с матерью как будто даже стали избегать друг друга. Встала между ними какая-то тайна, и это невозможно было вынести. Пол не отдавал себе в этом отчета. Знал только, что жизнь его выбита из колеи, того гляди разобьется вдребезги.
Клара не понимала, что с ним творится. Только чувствовала, она больше для него не существует. Даже приходя к ней, он ее словно не замечал; постоянно мысли его где-то витали. Она чувствовала, она хватается за него, а он где-то далеко. Ее это мучило, и она мучила его. Целый месяц она держала его на расстоянии. Он ее возненавидел, и однако, против воли его тянуло к ней. По большей части он проводил время в мужской компании в кабачке «У Джорджа» или в «Белой лошади». Мать прихварывала, была сдержанна, тиха, сумрачна. Что-то в ней страшило Пола, он не осмеливался на нее смотреть. Глаза ее, казалось, потемнели, на бледном лице еще отчетливей проступила желтизна; но хоть и с трудом, она все еще хлопотала по хозяйству.
В канун Троицы Пол сказал, что на четыре дня поедет в Блэкпул со своим приятелем Ньютоном. Тот был большой, веселый и притом немного пройдоха. Пол сказал, что матери хорошо бы погостить недельку в Шеффилде у Энни. Может, перемена обстановки пойдет ей на пользу. Миссис Морел побывала в Ноттингеме у доктора. Он сказал, что у нее не в порядке сердце и пищеварение. Ехать в Шеффилд ей не хотелось, но она согласилась; она теперь делала все, чего хотел сын. Пол пообещал на пятый день приехать следом за нею к Энни и побыть там до окончания праздника. Так и договорились.
Два приятеля весело отправились в Блэкпул. Когда Пол на прощанье поцеловал мать, она была оживлена. Уже на станции Пол забыл про все заботы. Четыре дня выдались безоблачные – ни единой тревоги, ни единой мысли. Молодые люди просто жили в свое удовольствие. Пола словно подменили. Ничего не осталось от него прежнего – не тревожили ни Клара, ни Мириам, ни мать. Он всем им писал, матери письма самые длинные, но веселые, читая их, она всякий раз смеялась. Сын прекрасно проводил время, как и положено молодому человеку в таком месте, как Блэкпул. Но в глубине души затаилась некая тень.
Пол веселился вовсю и с удовольствием предвкушал, что побудет с матерью в Шеффилде. Один день с ними проведет и Ньютон. Поезд опаздывал. С шутками, смехом, зажав в зубах трубки, молодые люди вскочили со своими чемоданами в трамвайный вагон. Пол купил матери воротничок из настоящих кружев, вот станет она носить обновку и можно будет ее за это поддразнивать.
Энни жила в славном домике, по хозяйству ей помогала девочка-служанка. Пол весело взбежал на крыльцо. Он надеялся, что мать, смеясь, встретит его в прихожей, но дверь отворила Энни. Казалось, она ему не рада. На миг он замер в смятении. Энни подставила ему щеку.
– Мама больна? – спросил он.
– Да, не совсем здорова. Не огорчай ее.
– Она лежит?
– Да.
И тогда странное чувство охватило его, будто солнечный свет погас у него в душе и все объяла тень. Он поставил чемодан и кинулся вверх по лестнице. Несмело отворил дверь. Мать сидела в постели в темно-розовом халате. Она посмотрела на сына робко, с мольбой, будто стыдясь самой себя. Мертвенная бледность разлита была по ее лицу.
– Мама! – сказал Пол.
– Я уж не чаяла тебя дождаться, – весело ответила она.
Но он лишь упал на колени подле кровати, зарылся лицом в одеяло и сквозь мучительные рыдания повторял:
– Мама… мама… мама!
Исхудалой рукой она медленно гладила его по волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158