— Может быть, дверь сразу же и откроется… А собачонка, собачонка-то как заливается!
Так оно и случилось; как только замок был снят, дверь легонько приоткрылась и жалобно визжащая собака выскочила на площадку.
— Ну… посмотрим, что ли?… — с волнением оглянулся на всех председатель. — Проходите, товарищ… — пригласил он учтивым жестом плечистого милиционера. — Дворник! Сергей! проходи!…
Дворник и милиционер первыми вошли в квартиру, за ними и все остальные.
Первые живые существа, увиденные здесь, кроме собаки, были мыши… Несколько зверьков юркнули по кухне, бросились в маленький коридорчик, в дыру возле уборной.
— Фу ты, отродье! — брезгливо сплюнул председатель.
— Одна нечисть тут, клянусь! — вырвалось у Ардальона Порфирьевича. — Все, заметьте, «Николаи Матвеевичи» бегают, — усмехнулся он, напомнив тем присутствующим о странностях вдовы Пострунковой.
Из маленького коридорчика все потянулись за милиционером, открывавшим уже дверь в спальню хозяйки квартиры.
Он фазу же увидел: на коврике, у самой кровати, лежало бездыханное тело Варвары Семеновны…
— Ух… ты! — вскрикнуло сразу несколько голосов.
Руки и ноги Варвары Семеновны были неумело связаны полотенцами; голова безжизненно спадала набок. Веки — напряженно сжаты, и из-под них, как из-под плохо спущенных штор, смотрел стеклянный краешек тускло-серых глаз.
— Налет! — кратко и выразительно сказал милиционер и вынул из кармана записную книжечку с вложенным в нее огрызком чернильного карандаша. — Какой это номер квартиры? — спросил он.
— Двадцать седьмой…
— Прошу вас, граждане, никак до нее не прикасаться, потому инструкция не позволяет. Дворник, не впускай сюда никого постороннего с улицы, слышь! Товарищ управдом, пишите маленький протокол, а я вызову по телефону угрозыск…
Пока выполнялись необходимые в таких случаях формальности, Ардальон Порфирьевич внимательно оглядывал комнату.
— На полу разбросаны были различные вещи покойной — ворох носовых платков разных размеров, два платья, кружева, какие-то бумаги, поломанные счеты, мотки спутанных ниток, серебряный портсигар и многое другое.
Адамейко осторожно, стараясь не наступить на каждую из этих вещей, направился в гостиную, где так недавно еще был и разговаривал с Варварой Семеновной.
Неожиданно взгляд его остановился на маленьком предмете, лежавшем у ножки зеленого диванчика. Ардальон Порфирьевич вздрогнул и, быстро оглянувшись, не видит ли кто-нибудь, так же быстро и проворно поднял его с пола.
Если бы в этот момент кто-либо посмотрел на Ардальона Порфирьевича, то увидел бы, как мало крови было сейчас в его лице и как жадно и изумленно светились его воспаленные глаза!
Но никто за ним не следил, и Адамейко незаметно для всех положил найденный предмет в боковой карман своего пиджака и вернулся в спальню покойной вдовы.
Из чувства справедливости и уважения к внимательному читателю нашему следует тут же, хотя бы очень кратко, объяснить неожиданное удивление и волнение Ардальона Порфирьевича в тот момент, когда взгляд его упал на упомянутый выше предмет.
Мы это и делаем: поднятый им возле диванчика темно-розовый батистовый платочек с круглой выжженной дыркой посредине — принадлежал Ольге Самсоновне! Совпадения не могло быть, а самый платочек этот хорошо уж был знаком Ардальону Порфирьевичу.
…Через четверть часа прибыли два агента уголовного розыска, осмотрели внимательно всю квартиру, записали фамилии всех присутствующих, — и начался опрос их, как будущих свидетелей по «делу об убийстве 9 сентября 192… года гражданки Варвары Семеновны Пострунковой, проживавшей в доме № 14, в квартире № 27 по С-ской улице».
Когда дошла очередь до Ардальона Порфирьевича, он подробно рассказал, как несколько раз в течение этого дня стучался в квартиру убитой и как помогали ему в этом некоторые жильцы и соседи по дому.
— Больше ничего не можете сообщить? — спросил один из агентов.
— Больше ничего, к сожалению!… — ответил Адамейко и поставил под показаниями обычный свой завитушечный росчерк, загнувший длинненький хвост свой в середину круглой, как арбуз, заглавной буквы «А» его фамилии…
ГЛАВА VIII
Описанные в предыдущей главе события происходили, как мы уже сказали, ровно через двенадцать дней после того дня, как Адамейко встретил жену Сухова, образ которой теперь не покидал его и все время, пока перед глазами находилась его собственная жена — Елизавета Григорьевна.
Как и в знаменательный день 9 сентября, так и теперь, торопясь в свой ларек, Елизавета Григорьевна поручила своему мужу зайти к Варваре Семеновне и взять взаймы у нее сто рублей, обещанных соседкой еще накануне.
Адамейко не всегда с охотой посещавший вдову, — теперь даже обрадовался: он вспомнил, что в кармане у него осталось только три серебряных монеты, а получив деньги у Варвары Семеновны, он сможет несколько рублей оставить для себя, тем более что необходимость в них теперь отчего-то настойчиво связывалась с мыслью о предстоящем посещении квартиры Сухова.
И когда жена ушла, спустя некоторое время, вышел и Ардальон Порфирьевич, направившись к соседке.
Он легонько раза три постучал в дверь, и через минуту ему открыла сама хозяйка.
— Простите, — сказал учтиво Ардальон Порфирьевич, — я к вам по поручению жены…
— Знаю, знаю… Уж отложены, приготовлены. Для Елизаветы Григорьевны я с удовольствием, пожалуйста! Проходите, милости просим…
И Варвара Семеновна, набросив на дверь крюк, пошла вслед за гостем в комнаты; путаясь под ногами, приветливо повизгивал Рекс.
— Садитесь, Ардальон Порфирьевич, — пригласила его хозяйка, когда они очутились в маленькой узкой комнате, служившей Варваре Семеновне столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57