— Так ты этого хочешь! — воскликнул Питер Вагнер изумленно и не без обиды.
— Вовсе нет! — возразил мистер Нуль, с такой поспешностью принимая позу невинно оскорбленного, что едва не свалился со стула. — Я ведь тебя предостерег, верно? Разве не я тебе сказал...
Но Питера Вагнера он не обманул.
— Ты же со мной даже незнаком! — Он едва не плакал. — А хочешь моей смерти. Вытащили человека из этого дерьмового океана, я только зря время из-за вас потратил и столько неудобств претерпел, а теперь вы еще хотите меня убить этими дерьмовыми угрями? — Он вдруг разозлился. Сжал кулаки, грозное оружие, как он знал по опыту. — Нечестно это, черт бы вас всех подрал! — сердито сказал он. — Человек ведь я.
Эти слова возымели на мистера Нуля могучее действие. Слезы потоками заструились по его щекам, костяшки дико затрещали.
— Человек ведь! — повторил он, смеясь и рыдая. — Человек ведь! Видит бог! Жуткое дело!
Он трещал костяшками, качал головой и в конвульсиях поджимал к животу колени. Питер Вагнер успокоился и, задумчиво прикрыв ладонью рот, следил за удивительным представлением.
— Ты сбрендил! — сказал он.
— Я сбрендил, — сказал мистер Нуль. И залился таким трагическим хохотом, что стул под ним опрокинулся и остались видны только дергающиеся подошвы. Опасливо обойдя угрей, Питер Вагнер подошел к письменному столу и наклонился, чтобы получше рассмотреть мистера Нуля. Коротышка бился, дергался, извивался и едва что не лопался от смеха. Но вот наконец он стих. Они смотрели один на другого, сблизив лица на расстояние двух футов: красноглазый мистер Нуль на полу снизу вверх, Питер Вагнер, стоя, внимательно, сверху вниз, как Зевс на Сарпедона.
— Оклемался? — спросил Питер Вагнер.
Мистер Нуль поджал губы, поразмыслил, кивнул.
— Давай помогу встать.
— Я жил в большом напряжении, — стал оправдываться мистер Нуль, снова усевшись за стол. И тут же поправился: — Я постоянно живу в большом напряжении. — Он украдкой взглянул на Питера Вагнера: поверил ли? — Я атеист.
— Понятно, — сказал Питер Вагнер.
Мистер Нуль отвел глаза, сложил ладони, победив желание щелкнуть костяшками.
— С тобой приятно поговорить, — сказал он и снова скользнул взглядом по Питеру Вагнеру, а потом в сторону.
Рот Питера Вагнера растянула болезненная улыбка.
— Меня, понимаешь, что расстроило... — Мистер Нуль подыскивал слова, кусая губы и сводя зрачки к переносице. Вид у него вдруг стал такой виноватый, что Питер Вагнер даже оглянулся, почти готовый увидеть у себя за спиной того старика в долгополом черном пальто, вновь подкравшегося, чтобы обрушить ему на голову тяжелую трость. Но сзади ничего не было, вернее, ничего, кроме стола с угрями, электропроводки и запаха. Вернее, запахов. Запаха было два разных, осо-знал он теперь. Один зоологический и еще какой-то... Запах чего? Он напрягся и наконец вспомнил: запах марихуаны! Он глубоко вздохнул, чтобы подтвердить свое подозрение, и у мистера Нуля испуганно полезли кверху брови.
— Я ученый, — сказал мистер Нуль, цепляясь за рукав Питера Вагнера. — Естественные науки — моя радость и мое проклятье. Ты можешь себе представить, что было бы без них с цивилизацией? В современном мире изобретатели заняли место бога. Тебе это понятно? Смотри сюда! — Он спрыгнул со стула и подбежал к столу с угрями. — Гляди! — повторил он, раскинув руки, растянув и опустив углы рта. — Угри, — произнес он с любовью. — Если бы мы могли овладеть их энергией... — Он повернул какие-то рычаги. Зажегся красный свет. — Следи за стрелкой, — распорядился он, ткнув пальцем в какой-то прибор слева от Питера. На шкале прибора стояли цифры от нуля до пятидесяти тысяч вольт. — Я только поворачиваю вот эту ручку и щелкаю их по носам, — он повернул, — и — дзык! — приборы загудели, стрелка подскочила чуть ли не до самого верха.
— Ух ты, — сказал Питер Вагнер.
— Да, — вздохнул мистер Нуль, потирая руки. Угри поизвивались немного и утихомирились. — Потрясные звери, угри. Могут жить и в воде и на суше, дешевы в содержании, грязи от них мало...
И он, улыбаясь чему-то, погрузился в задумчивость.
— Очень интересно, — сказал Питер Вагнер. На вид это была большая гадость: похоже на змею и на акулу, с плоским, как у слизняка, брюхом, а цвет — вроде поезда надземки, проносящегося сквозь плотный туман.
— Кто овладеет этой энергией, будет знаменитый человек. Знаменитее Бенджамина Франклина, — сказал мистер Нуль.
— Надо думать. — И вежливо: — Вот ты бы и взялся.
— Ха. — Нуль засунул руки в карманы и посмотрел хмуро, но хитровато. — Думаешь, это так просто?
По тому, как дернулся у него подбородок, Питер Вагнер понял, что попал в чувствительную точку. Он попытался пойти в обход:
— Ну, по крайней мере...
— Мистер Вагнер, — оборвал его мистер Нуль. Он вернулся к письменному столу и, заложив руки за спину, остановился спиной к Питеру Вагнеру. — Изобретательство — безнадежное занятие. Оно развращает душу. Как и всякое другое. Эх, я б тебе порассказал! До чего это все казалось соблазнительно, до чего хотелось изобретать, когда я был молоденький ослик, полный боевого задора. Роджер Бэкон, Фарадей, Франклин, Уатт — их имена звучали как заклинание, как шелест подола твоей девчонки, как невозможные названия ее тайных мест. — Мистер Нуль повернул к нему голову, глазки его замутились. — Ты никогда не замечал, что все открытия, сделанные человечеством, были случайны?
— Нет, не замечал, — признался Питер Вагнер.
— А факт, — сказал мистер Нуль. Выражение спины у него стало злое. Брюки на нем были такие же мятые, жеваные, как и физиономия. Он потряс кулаками, словно разжигая в себе неистовство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156