Она настигла его в верхнем зале; он сидел в самой дальней кабине, спиной к двери, нахлобучив шляпу до самых плеч, — словно черепаха, вобравшая голову. Она придвинула стул и села сбоку у стола, и он тотчас же отвернулся, будто это она была во всем виновата. Она вздохнула, сняла очки. Интересно, очнулся ли незнакомец там, на мотоботе? Очень возможно, что старик убил его насмерть своей тростью.
Через стену доносилась музыка. Гонги и еще что-то наподобие консервных банок на веревочке.
— Капитан Кулак, — начала она. Очки она опять надела.
Он сразу отпрянул, при первых же звуках ее голоса, и тогда она передумала, сняла очки и решила сидеть молча. И вообще, что она, хорошая, в сущности, девушка, делает здесь, в этом логове человеческих отбросов?
Тут, без единого звука, на пороге возник Уонг Чоп, огромный как гора, в золоте и пурпуре, да еще с бахромой. Он кланялся и улыбался: «Доблый вечел, длузья». Уонг Чоп протянул открытое меню к самому лицу капитана Кулака. Капитан Кулак притворился, будто читает, потом указал на что-то дрожащим, прыгающим пальцем. Это был, догадалась Джейн, условный знак. Уонг Чоп, очень довольный, опять поклонился и сунул капитану конверт. Это произошло так быстро и незаметно — она, хоть и была настороже, почти ничего не успела увидеть. Так, только искра электрическая перебежала с руки Уонг Чопа в карман Кулака. Китаец еще раз низко и медлительно поклонился и, словно фантом, пропал. Капитан Кулак сидел все так же недвижно, как замшелый пень. Прошло десять минут.
Наконец, не в силах дольше сдерживаться, Джейн перегнулась к нему через стол.
— Что будет с незнакомцем? — шепотом спросила она.
Он вздрогнул, будто со сна.
— Молчи, — проскрежетал он и приложил дрожащий палец к губам.
— Не буду, — прошептала она. — Вы должны его отпустить.
Он покачал головой.
— Невозможно.
В ближайших кабинах все замолчали и замерли, вытянув шеи и прислушиваясь что было мочи; за несколько столиков от них официант даже приложил незаметно к уху ладонь. Все — федеральные агенты, надо полагать. Почти беззвучно, чтобы они не расслышали, она прошептала:
— Не можем же мы оставить его у себя навсегда. Подумайте!
— Подумал, — был ответ.
— А вдруг нас выследят. А вдруг... — Она на миг прервала канонаду, сама впервые ясно представив себе то, о чем ей подумалось. — Вдруг против нас вышлют миноносец или что-нибудь такое и пустят нас на дно. Ведь вы же окажетесь убийцей!
Капитан Кулак ухмыльнулся. Она отвела глаза, ей захотелось домой, на ферму, к цыплятам, тракторам и доброму дяде Фреду.
— Я вам не позволю, — продолжала она. — Это безнравственно. — Она прошептала это так твердо, так храбро, что даже самой приятно стало. К тому же она тем самым, бесспорно, сделала все, что могла. Теперь убийство будет не на ее совести. — Да потом еще, — продолжала она, — есть ведь «Воинственный». Что, если...
Капитан побелел.
— Не говори мне о нем! — прошептал он, дрожа так, что даже пол трясся.
— Если «Воинственный» на нас нападет и незнакомец будет убит...
— Молчать! — шепнул он, ломая руки. На лбу у него выступили капли пота, глаза вращались в орбитах, губы ходили ходуном, но он все же сумел выговорить: — Да его уже теперь нет в живых, глупая ты девчонка. Ты что думаешь, он шутки шутил, когда прыгнул с моста?
— Мы не можем этого допустить, — возразила она.
— Мы не можем этому помешать, — прошипел он. — И если я правильно себе представляю, наш гость уже мертв в данную минуту.
Он выхватил часы из жилетного кармана, посмотрел — они стояли. Он стал трясти их на ладони. Она следила за ним, вся легкая от тревоги. Только теперь она до конца осознала, как приятен был поцелуй незнакомца, когда она делала ему искусственное дыхание.
— То есть как это — уже мертв? — шепотом спросила она. И правда, вдруг пришло ей в голову, ведь мистер Нуль-то остался на «Необузданном». А он всегда сходит на берег, когда они причаливают в Сан-Франциско. Это его любимый город. Ни за что на свете мистер Нуль не отказался бы от прогулки, если только... Они ведь шептались о чем-то, припомнила она. Она наткнулась на капитана и мистера Нуля в проходе рядом с машинным отделением, они тогда сразу перестали шептаться, и вид у них обоих был виноватый. Теперь-то ей все ясно. Убийство! — мелькнуло у нее в голове. Она почувствовала, что щеки ее пылают. Одно дело заниматься контрабандой, своровать при случае немного бензину, даже задержать катер портовой полиции с помощью мины, а другое дело — хладнокровное убийство, пусть прекрасный незнакомец этого и сам хочет... Ведь он болен, ведь он несчастен, вся жизнь его пошла наперекосяк, иначе бы он не прыгнул с моста, а они, вместо того чтобы его спасти, оказать ему поддержку...
— Не участвую, — сказала она. Она вдруг почувствовала себя дерзкой, чистой, неуязвимой. Незнакомец, как ни странно, и впрямь оказался ее спасителем, он покорил ее гордое, грешное сердечко. Она встала из-за стола, сияя красотой, она это чувствовала, — ну в точности как в той кинокартине, что показывали в среду вечером по телевизору. Она освободилась из-под власти капитана. Сбросила оковы — даже если он сейчас выхватит из-за пояса револьвер и застрелит ее...
— Садись, — прошипел он. — Не будь дурой.
— Никогда! — был ее ответ. Но, увидев его глаза, она передумала. Все-таки перебарщивать незачем. — Мне надо в дамскую комнату, — сказала она и надела очки.
Едва успев запереть за собой дверь дамского туалета, она тут же вскарабкалась на раковину и в одно мгновение вылезла через окно и очутилась высоко над улицей на плоской крыше. Внизу красиво светились огни: густо-красные, ярко-синие, зеленые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156