Либо обратись к другому царю Соломону, к тому, что стоит выше, которого давно уже нет и которому возносят мольбы уже несколько тысячелетий. О'кей?
- Я прекрасно понимаю, что тут ничего не поделаешь: у месье Жана Риктуса есть такая песня.
- Поговори об этом с мадемуазель Корой. Она в этом разбирается. Ты сам мне сказал, что это ее репертуар.
- Репертуар, надрывающий сердце, - осточертело! А если она поступит как героини ее жанровых песен и бросится в Сену? Алина рассердилась.
- Замолчи. Конечно, я ее не знаю, но… Послушай, ты должен понять, что дело тут не во мне, Жанно. Мне безразлично, что ты с ней спишь. Это не имеет значения. Но то, что имеет значение, этого ты ей дать не можешь. Это несправедливо ни по отношению к ней, ни вообще.
- Для женщин вообще?
- Не будем залезать в такие дебри, Жанно. Бывают ситуации, в которых доброта превращается в милостыню. И еще мне кажется, что ты судишь обо всем этом исходя из своей чувствительности, а для нее все это может оказаться совсем другим. - И она добавила, улыбнувшись: - Тебе не приходила, например, в голову мысль, что она взяла тебя за неимением лучшего!
Я посмотрел на нее, но не возразил. Я вдруг испугался, что Алина меня тоже взяла за неимением лучшего. И что все мы за неимением лучшего. Твою мать! Я допил кофе и закрыл свою пасть, так будет лучше.
- Что она взяла тебя за неимением лучшего и что ей больше всего нужен покой, чье-то общество, главное, не быть в одиночестве?..
Быть может, это верно. Быть может, я для мадемуазель Коры тот, про кого говорят "сойдет на худой конец".

30

Мадемуазель Кора купила на следующий вечер билеты на "Королевские фиалки", а потом мы с ней должны были пойти ужинать в одно бистро, где у нее были все свои. Эти~самые "Фиалки" были, как раньше говорили, "опереткой". Мадемуазель Кора видела ее еще до войны с Ракель Меллер, которую она обожала. Она вообще знала всех звезд эстрады того времени, когда сама была еще девчонкой и поджидала их всех у артистического входа: Ракель Меллер, Мод Лоти и Мистенгет- теперь их афиши можно найти на лотках у букинистов.
- Мисс еще и в семьдесят лет танцевала. Ну, правда, ее поддерживали три партнера.
В антракте она потащила меня за кулисы. Там у нее был один знакомый человечек, этакий упитанный живчик, звали его Фернандо, не помню, как дальше. Мадемуазель Кору он встретил довольно кисло. А на меня посмотрел с тем же чувством, что и я на него: дескать, не было печали… это очень сближает - такая взаимность.
Мадемуазель Кора чмокнула его в щечку.
- Фернандо, котик, привет! Сто лет не виделись…
Фернандо явно обошелся бы без этого свидания еще лет пятьдесят и ответил сдержанно:
- Здравствуй, Кора, здравствуй…
- Последний раз, помнится… Постой, когда же это было…
- Да-да, я отлично помню.
Он сопел, скрипел зубами - сдерживался изо всех сил, чтобы оставаться в рамках вежливости.
- Извини, Кора, я страшно занят…
- Я только хотела… Я взял ее за талию:
- Пойдем, Кора…
- Я только хотела представить тебе молодого актера, которого я опекаю… Я протянул руку:
- Марсель Беда. Очень приятно.
Этот самый Фернандо посмотрел на меня как на представителя древнейшей профессии.
- Я защищаю его интересы, - сказала мадемуазель Кора. Фернандо пожал мою руку, глядя в пол.
- Кора, извини, но сейчас у меня ничего нет. Статистов и так предостаточно… Ну, если вдруг будет нехватка…
Я понял, что разыгрывается классическая сцена. Сакраментальная. Почувствовал амплуа и с ходу вошел в роль:
- Я могу принести вырезки из прессы.
- Да-да.
- Я певец, танцор, эксцентрик, говноглотатель. Могу, если хотите, прямо сейчас показать смертельное сальто… Я принялся снимать куртку.
- Только не здесь! - взмолился Фернандо. - Да что с вами! Я запричитал:
- А франка у вас не найдется?
Фернандо благоразумно промолчал - видно, почувствовал, что следующим номером будет оплеуха. Мадемуазель Кора между тем так и светилась, это надо было видеть: она была так счастлива снова очутиться в артистической среде, где ее еще помнили и ценили.
- Пойдемте, мадемуазель Кора.
- А как же второе действие?
- На сегодня хватит. Досмотрим в другой раз.
- Тебе известно, что Жан Габен начинал танцовщиком в Фоли-Бержер? Ты слишком застенчив, Жанно. Но ты произвел на него впечатление. Я сразу заметила.
Бистро находилось на улице Доль, около площади Бастилии, которую мадемуазель Кора называла "Бастош". Едва войдя, она кинулась обниматься с краснолицым, пропитого вида хозяином в серых в мелкую клеточку брюках и табачном кашемировом пуловере. Повсюду висели портреты велосипедистов и боксеров. На почетном месте, над баром - Марсель Сердан, который в расцвете славы разбился на самолете, а вдоль по стенам - победители Тур де Франс: Коппи, Антонен Мань, Шарль Пелисье, Андре Ледюк. Были также прыгуны, герои снежных трасс: чемпионы по прыжкам с трамплина, по бегу на короткие и длинные дистанции. Покорители дорог. Призеры автогонок по Монако с именами внизу: Нюловари, Широн, Дрейфус, Вимиль. Славный малый этот хозяин, подумал я. Память о людях так быстро стирается, особенно когда их не знаешь. Фотографии - их спасение, но мы редко думаем об их жизни за кадром.
Мадемуазель Кора отлучилась в туалет, хозяин тем временем предложил мне выпить.
- Мадемуазель Кора в свое время была знаменитостью, - сказал он мне для поднятия духа. - Талант! Тяжело, когда после такой славы тебя забывают. Он и сам был велогонщиком, трижды участвовал в Тур де Франс.
- Вы до сих пор тренируетесь?
- Только иногда по воскресеньям. Ноги уже не те. Скорее так, по старой памяти. А вы, похоже, тоже спортсмен?
- Да, боксер. Марсель Беда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81