В нашем случае это человек, которого ты раньше знала как Мышонка. Я подозреваю, что Швейц переписал свое сознание и ему.
— Но он же помнит меня, значит, еще не все потеряно.
— Я бы не обольщался, — пожал плечами Филип. — Мы действительно не знаем, как на него воздействовал Швейц. К тому же, если быть точным, еще существует некоторая вероятность, что уцелел и сам Швейц.
— Это как? — удивилась Бука.
— Как бы это поточнее объяснить, — задумался Филип. — Скажем, так. Теоретически он мог оставить копию своего сознания в спящем виде где-нибудь в Сети. И сторожевую программу с указанием, что если он не объявится в течение определенного периода времени, эту копию следует активировать. Таким образом он как бы воскреснет, но не будет помнить ничего, что с ним случилось после того, как он записал свою копию. Хотя это как-то совсем уж не по-человечески, так что вряд ли он так поступил. Так или иначе, пока его аватар нормально действует, еще ничего не окончено.
— А зачем же тогда ты все это затеял? Ведь несколько человек погибло! И все впустую?
— Нет, конечно. Во-первых, я все-таки надеюсь, что самого Швейца мы уничтожили. Более того, мы знаем теперь, как бороться с такими, как он, если появятся его последователи. А они обязательно появятся. Уже это стоило всех жертв и затрат.
— Я так поняла, что Швейц скопировал себя в Сеть потому, что он умирал от рака. И только из-за этого на него охотились?
— Нет, Лариса, — Филип опустил голову. — Все немножко не так. Это было мое решение, за которое я отвечаю лично. И не надо думать, что мне оно так легко далось. Во-первых, не стоит забывать, что Швейц пытался убить нас с тобой при помощи своего аватара.
— Мышонка?
— Да, именно о нем я говорю. Но это не самое главное. Посмотри внимательно, Швейц может менять сознание и рефлексы людей, которые выходят в киберпространство. Он может с легкостью оперировать любой информацией в Сети, перехватывать любые данные и финансовые потоки. Он обладает невероятными возможностями. Ты же знаешь, что в новых домах все функции управляются электроникой. Представляешь, что будет, если он резко увеличит температуру воды в душе, когда ты купаешься? Или заблокирует тебе двери, отключит электричество и телефоны? Обрушит лифт, в конце концов. Да дело даже не в его возможностях! — Филип увлекся и начал говорить убежденнее, горячее. — Прежде всего он уже не человек.
— И это повод для охоты на него?
— Да, это повод. Ну подумай, ведь это первый представитель другой расы, который совершеннее нас. Кроманьонцы, как ты помнишь, в свое время вытеснили питекантропов.
— Нет, — улыбаясь, перебила его Бука. — Я это время не застала.
— Ну, я надеюсь на это, — ухмыльнулся Филип. — Однако, если серьезно, сейчас все мы, и я, и ты в том числе, можем оказаться на месте питекантропов. И в этой ситуации я не склонен думать, что подобная эволюция — это хорошо. Мне и моему биологическому виду такая эволюция угрожает. Поэтому я, как питекантроп, буду охотиться на этих кроманьонцев. Одна надежда на то, что Швейц был один и он не сделал своей копки. Впрочем, как ты знаешь, Швейц работал над созданием настоящего искусственного интеллекта, и несколько своих разработок он внедрил в коммерческие продукты VTZ. Поэтому аналитический отдел ЦЕРТа еще будет искать все его разработки. А наша задача сейчас отыскать Дмитрия.
Бука смотрела на свои руки, лежащие на столе, и не пыталась поддержать разговор.
— Кстати, — чуть понизив голос, обратился к ней Филип, — а что теперь ты собираешься делать? Ты узнала все, что хотела узнать?
Бука подняла на него глаза.
— Филип, ты не будешь против, если я все-таки буду с тобой, пока ты ищешь его?
— Не понимаю я, зачем тебе его искать после того, как он в тебя стрелял, но, честно говоря, мне приятнее будет, что рядом со мной красивая и умная девушка. Так что всегда рад. И, честно говоря, мне теперь хочется подольше искать твоего Мышонка.
— Он уже не мой, — вздохнула Бука, — Давай пока больше не будем говорить на эту тему, хорошо?
Долго искать Мышонка не пришлось. В тот же вечер Филип получил письмо от него.
«Раз уж ты в Лондоне, то нам стоит встретиться. Сегодня в час ночи на Тауэрском мосту. Ты должен быть один. В крайнем случае можешь взять с собой Таринскую. Если увижу кого-то еще, я исчезну и тебе придется всю свою оставшуюся жизнь оглядываться, боясь увидеть меня. А сегодня у нас еще остается шанс договориться».
В час ночи на Тауэрском мосту через Темзу было холодно и мокро. Сентябрьской ночью дождь в Лондоне воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Капли шелестели, падая на растрескавшийся асфальт покрытия моста, внизу бормотала Темза. Как объяснил Филип, пока они шли к точке рандеву, мост затеяли ремонтировать больше двух лет назад, но что-то у них не заладилось, то ли мост от старости пришел в негодность, то ли еще что, но отремонтировать его быстро не смогли. Поэтому уже больше двух лет мост был закрыт. Даже фонари на нем горели далеко не все. В общем, было ясно, что это далеко не самое фешенебельное место в Лондоне. Тем более в час ночи. Дождливой, сентябрьской и изо всех сил лондонской ночи.
Когда они вышли примерно на середину моста, причем Бука по пути все-таки попала пару раз каблуками сапожек в трещины асфальта, Филип остановил ее, взяв за руку. Так они и стояли одни на мосту. По обе стороны Темзы горел огнями и шумел ночной Лондон, а на мосту было безлюдно, тихо, холодно и мокро. Филип держал ее за руку и, судя по всему, не собирался выпускать кисть Буки из своей. А Бука и не была против. Так спокойнее, надежнее как-то.
Не то чтобы она влюбилась в Филипа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110