Содержимое портфеля Пипе оказалось настолько важным, что Роледер доложил о нем полковнику фон Бентивеньи, руководителю III отдела абвера. Оба полковника немедленно отыскали адмиралу Канарису и сообщили ему о результатах брюссельской операции. Некоторое время военные колебались, не передать ли все дело в гестапо. Абвер располагал внутри рейха своей собственной агентурной сетью, известной на жаргоне военной разведки как "Частный оркестр", который прекрасно мог проследить за подозреваемыми или внедриться в иностранную шпионскую организацию. "Частный оркестр" смог быстро сообщить III Ф/1, кто был тот человек из материалов Пипе, которого нужно было оберегать от немцев: это был лейтенант Гарро Шульце-Бойзен, референт министерства авиации рейха.
Стоит ли продолжать расследование, не посвятив в его тайну гестапо?
В любом случае эта идея была невыполнимой, поскольку гестапо и так уже слишком много знало. 14 июля 1942 года, за две недели до налета Пипе в Брюсселе, Ваук расшифровал одну из старых радиограмм из Москвы от 10 октября 1941 года, предписывавшую "Кенту" посетить трех руководителей "Красной капеллы" в Берлине. Это послание было ещё более недвусмысленным, чем то, что захватил Пипе. В нем содержались все три адреса и псевдонимы агентов: "Альтенбургер алее, 19, Нойе-Вестзее, третий этаж направо "Коро"; Фридрихштрассе, 26а, Шарлоттенбург, второй этаж налево - "Вольф"; Кайзер алее, 18, Фриденау, четвертый этаж налево - "Бауэр".
У службы безопасности связи возникли сомнения по поводу передачи непроверенного сообщения. Можно ли поверить, что советская разведка с её изощренными методами выдаст своим немецким противникам всех своих важных агентов на блюдечке с голубой каемочкой? Но сомнений не оставалось - Ваук не раз встречал в сообщениях псевдоним "Коро". Теперь стало ясно, почему в советских радиограммах такую большую роль играли немецкий язык и немецкие имена.
Но кто же были эти "Коро", "Бауэр" и "Вольф"? Капитан Ведель вскоре это выяснил. Служба безопасности связи не располагала своим "Частным оркестром", поэтому он позвонил в РСХА и попросил о помощи. Самое позднее к шестнадцатому июля гестапо получило ответ. "Коро" оказался никем иным, как Шульце-Бойзеном; "Вольф" - доктором Арвидом Харнаком, старшим служащим имперского министерства экономики, а "Бауэр" - писателем доктором Адамом Кучковым. Для выявления ведущих агентов Москвы больше ничего не требовалось.
Абвер и служба безопасности связи теперь были обязаны официально проинформировать гестапо, поскольку на территории самой Германии аресты могло производить только оно. Пипе уполномочили отправиться на Принц-Альбрехтштрассе вместе с его партнером из гестапо Гирингом и поступить в распоряжение старшего правительственного советника Фридриха Панцингера, возглавлявшего в РСХА отдел IVА, который отвечал в гестапо за операцию против "Красной капеллы".
В начале августа военные и полицейские пришли к соглашению на высшем уровне. Адмирал Канарис, генерал Тиле, полковник фон Бентевеньи и представитель Мюллера - гестапо, оберфюрер Шелленберг, договорились, что за работу с агентами "Красной капеллы", действовавшими на территории рейха, будет отвечать только РХСА, а абвер со службой безопасности связи будет продолжать действовать против организаций "Красной капеллы" на западных оккупированных территориях. Шелленберг отметил, что "после этого в Берлине была установлена слежка более чем за пятьюдесятью людьми".
Телефоны прослушивали, письма из-за границы вскрывали, за подозреваемыми постоянно следили. Результат удивил даже специалистов гестапо: стражи режима Адольфа Гитлера обнаружили, что они следят за одной из самых необычных шпионских организаций в германской истории.
Глава четвертая.
"Коро" вызывает Москву.
На втором этаже дома номер восемь по Принц-Альбрехтштрассе в Берлине, в офисе криминалкомиссара и унтерштурмфюрера СС Йогана Штрюбинга * царила обстановка, близкая к панической.
(* Йоган Штрюбинг родился 24 февраля 1907 года в Берлине; с 1927 по 1937 год служил в берлинской полиции. 1 февраля 1937 года перешел в гестапо и вскоре получил звание криминалкомиссара, в том же году вступил в СС, а в 1940 году стал членом нацистской партии. 1 сентября 1942 года получил звание оберштурмфюрера СС. Прим. авт.).
Тридцатипятилетний берлинец Штрюбинг отвечал за "вражеских парашютистов и радистов" в отделе гестапо по борьбе с диверсиями. Уже несколько часов на его столе лежала голубая папка, присланная из управления службы безопасности связи.
Доклад, подкрепленный расшифрованными службой Фу III советскими радиограммами, не оставлял никаких сомнений: в самом центре нацистского тоталитарного государства, под носом всемогущей тайной полиции орудовала крупная советская шпионская организация. Русские должны были располагать многочисленными агентами и информаторами, хорошими связями с фирмами и государственными службами, а сеть их информаторов вполне могла охватывать территорию всего рейха.
Чем больше Штрюбинг вчитывался в досье, тем более фантастическим представлялось ему прочитанное. Москве стали известны жизненно важные военные секреты Германии, в советский центр было передано более пятисот сообщений. Но кто возглавлял эту шпионскую организацию, и где засели их важнейшие агенты? Перехваченные радиограммы давали только ключ к разгадке: в них постоянно повторялись псевдонимы "Коро" и "Арвид".
Штрюбинг взял в руки сообщение от 10 октября 1941 года, в котором Москва приказывала своему главному агенту в Брюсселе "Кенту" посетить трех руководящих членов берлинской организации:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112