Другие указания о стремлении современных пасхальцев хранить в тайне унаследованные рукописи с письменами ронго-ронго находим в сообщениях, опубликованных уже после нашего посещения острова.
В 1957 году Бутинов и Кнорозов рассказали, что Оливарес, посетивший Пасху в 1956 году на чилийском военном корабле «Пинто», когда мы еще были на острове, будто бы видел у пасхальца Хуана Теао очень неполный «словарь ронго-ронго». Согласно тому же сообщению, рукопись была скопирована с более ранней, принадлежавшей Педро Пате, который унаследовал ее от своего деда Томеники. Томеника, мол, составил оригинал шестьдесят пять лет назад, «чтобы обучать своих учеников». Принадлежащего Педро Пате оригинала никто не видел, и копию Хуана Теао приобрести не удалось, Оливарес успел только сделать несколько фотоснимков, но пленка таинственным образом оказалась «не то утерянной, не то украденной».(75) Узнав, что мы обнаружили на острове Пасхи рукописи, Бартель(76) в 1957 году отправился туда и сумел разыскать страницы, виденные чилийцами; они теперь были у старика Тимотео Пакарати. С помощью другого члена семьи Теао ему удалось также найти часть недостающих листов. Этот список он назвал рукописью Е. По словам информаторов Бартеля, эту рукопись в 1946 году подарила Хорхе Пакарати Атану его тетка Хилариа Атан. Она была матерью Элиаса Пакарати Атана, у которого я приобрел рукопись В. Бартель не смог приобрести рукопись E, но он переснял ее. Позднее он сообщил(77), что, по словам Николаса Пакарати, недавно посетившего ФРГ с группой пасхальцев, оригинал пропал на корабле по пути в Чили.
Хотя мне не довелось видеть никаких фотокопий рукописи E, полагаю, что Пакарати ввел в заблуждение Бартеля и рукопись Е идентична той, которая попала в руки Макса Пуэльмы Бунстера из Сантьяго (Чили). Пуэльма получил старинную рукопись объемом в сто тридцать страниц от пасхальцев, прибывших в Чили в 1960 году, после смерти ее владельца Тимотео Пакарати. Напомню, что у Тимотео хранилась рукопись Е, когда на Пасху приехал Бартель. Пуэльма, близкий друг семьи Пакарати, сообщает, что получил рукопись в дар.(78) По словам информаторов Пуэльмы, тетрадь старика Тимотео первоначально принадлежала его отцу Николасу Пакарати Уре Потахи, учителю закона божьего, который сам учился на Таити под надзором епископа Тепано Жоссана.(79) Хотя это сообщение о происхождении и наследовании рукописи Пакарати несколько отличается от данных Оливареса и Бартеля, оно, вероятно, близко к истине, так как вполне объясняет, каким образом взгляд Жоссана на ронго-ронго мог отразиться на некоторых частях рукописей, сохраненных в тайниках на острове Пасхи. Сложный состав рукописи Пакарати отнюдь не исключает (по предположению информатора Оливареса), что одним из соавторов был Томеника, дед Педро Пате. В самом деле Томеника и старый учитель закона божьего были тесно связаны между собой. А Доминго Пакарати, сын учителя и брат унаследовавшего рукопись Тимотео, был воспитан Томеникой и носил его имя.(80) По сообщению Пуэльмы(81), двадцать страниц рукописи, написанные карандашом, представляют собой «словарь ронго-ронго». На последних семи страницах столбцы знаков ронго-ронго якобы начертаны Вака о Tea Хивой или Томеникой. Большая часть рукописи отведена фольклору, записанному на рапануйском языке латинскими буквами. Образцы текста, переведенные Пуэльмой с помощью Хуана Лахароа, Леонардо Пакарати и Марианы Пакарати, позволяют определить приблизительный возраст оригинальной записи.
Пуэльма говорит о рапануйском тексте: «Ошибки в написании некоторых слов оставляют впечатление, что писавший не владел в совершенстве языком и точно воспроизводил речь старых людей. Текст, написанный выцветшими чернилами железистого состава, содержит короткие предложения, многие из которых начинаются с последнего слова предыдущего».
Пуэльма допускает, что эта рукопись скопирована с записей, сделанных одним из первых европейцев, побывавших на острове, возможно, миссионером. Однако миссионеры удивительно мало интересовались пасхальским фольклором, хотя по распоряжению епископа Жоссана и стали проявлять усиленное внимание к ронго-ронго. Первым грамотным человеком, который владел рапануйским языком и живо интересовался фольклором острова Пасхи, был Александр (Тати) Салмон. Его записи были утрачены, вероятно, на самом острове, но многое скопировал и опубликовал Томсоп (1889 год).
В самом деле образцы, переведенные Пуэльмой и его рапануйскими помощниками, очень напоминают предания, которые рассказывались во времена Салмона, но к XX веку были забыты.
Имя главного информатора Салмона – Уре Вае Ику, слуги последнего короля, – прямо связывается с некоторыми текстами рукописи Пакарати, так же как и в случае с рукописью А.
Пуэльма(82) приводит в качестве примера предание об открытии Пасхи, по которому некий Махаа достиг острова после двухмесячного плавания за заходящим солнцем. Его брат – король Хоту Матуа отправился вслед за ним «на двух судах с 300 подданными, они шли на закат 120 дней, пока в августе (анакена) не достигли Те Пито О Те Хенуа, идя со стороны восхода, из Марае Toe Xay (место погребения), очень жаркого места».
Этот отрывок из рукописи Пакарати, запечатленный на старой бумаге в клетку с пометкой «Эскуэлас Примариас де Чиле», удивительно близок к тексту, записанному Салмоном со слов Уре Вае Ику.(83) Однако, как подчеркивает Пуэльма(84), в рукописи Пакарати указания, что остров был известен до прибытия туда Хоту Матуа, более категоричны, чем в публикации Томсона. Так, по рукописи, сперва остров «явился» Хаумаке видением, потом там побывали три разведчика, затем приплыли Ира, Рапа, Ренга и еще пять человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105