Очевидно, непрерывно смачиваемые сверху и снизу стебли набухли и закрыли все щели и просветы. Оттого и лодка стала крепче и прочнее, вот только этот правый крен нас огорчал. Зато поражала великолепная устойчивость «Ра» на штормовой волне, и, когда Норман заявил, что надо выбирать: либо мы попытаемся поставить парус и использовать сильный норд, либо нас выбросит на берег, – мы единогласно решили сделать еще одну попытку поднять парус на новой укрепленной рее, взяв один риф. Даже Сантьяго выбрался из каюты, и с полным экипажем мы дружно поставили парус и спустили в воду отремонтированное рулевое весло. И понеслись, словно летучая рыба, по гребням, уходя от суши. Увы, вскоре опять раздался треск – толстое веретено починенного весла сломалось, как спичка, а лопасть пришлось вытащить.
Но сухопутные крабы уже начали превращаться в моряков. Прыжок – Абдулла очутился на носу и поймал угол хлопающего паруса. Рядом с ним взялся за парус Сантьяго. Карло и Юрий без слов исчезли за каютой и потравили правые шкоты. Жорж, в одних трусах, схватил весло и привел корму к ветру, а мы с Норманом отрегулировали вертикальные весла, и вот уже «Ра» без рулевого тяжелой рыбиной скользит вперед через гребни. Весь день нам удавалось держать курс, и ни один стебель папируса не пострадал от бури. Все наши проблемы были связаны с толстыми бревнами, а не с тонким папирусом.
На следующую ночь ветер пошел на убыль, – ветер, но не волны, которые достигали шести метров. Каюта утратила симметрию и стала похожа на шляпу, надетую набекрень, с наклоном к ветру. Задолго до начала моей ночной вахты я выбрался на палубу, чтобы проверить лодку. И когда я пролез под парусом на нос, у меня чуть сердце не остановилось. Впереди справа, в окружении мерцающих окон возвышался маяк с цветными огнями. А нос нашей «Ра» смотрел левее, следовательно, на сушу. Так далеко в море – маяк, это мог быть только мыс Юби.
Мы с лихорадочной быстротой изменили курс, насколько было можно без весел. Мало. Не обойдем. И тут мы вдруг заметили, что маяк и дома как-то странно колышутся. Где это видано, чтобы песчаная коса так качалась! Проходя мимо, левее, мы увидели, что это буровая вышка в море, обозначенная огнями до верху, чтобы самолет не задел. Долго Мы стояли и глядели. Потом я прикрикнул на Жоржа, чтобы он либо немедленно полезал в спальный мешок, либо одевался, пока не сгубил свое здоровье.
Седьмой день, зарифленный парус на месте, и мы идем как будто наперегонки с могучим валом, который спешит в одну сторону с нами. Справа и слева ползли навстречу друг другу тяжелые тучи, но прямо по носу между двумя фронтами голубел узкий просвет. Похоже было, что Канарские острова и африканский материк кутаются в облака, а просвет открылся как раз над морем между ними. И «Ра» послушно шла туда.
Врачебное искусство Юрия подняло на ноги Нормана и Сантьяго, Жоржа пришлось уложить, он жаловался на сильную боль в спине, застудил мышцы, сражаясь ночью полуголый с веслом на ледяном ветру.
В полдень я стоял на мостике, а Карло тянул какие-то веревки, пытаясь хоть немного выправить нашу каюту, и вдруг я обомлел от ужаса. Каждый раз, как «Ра» поднималась вверх на высоком гребне, в бинокле мелькало что-то зеленое, как будто луга. В следующую минуту Карло уже был на верхушке мачты, и Норман лез за ним следом. Они крикнули, что параллельно нашему курсу, милях в шести, тянется безлюдный берег. Мы сделали все от нас зависящее, чтобы идти мористее, и вскоре луга скрылись. Ясно это была низина около мыса Юби. Дальше берег поворачивает на юг, значит, мы видели последний клочок Африки.
Абдулла обезглавил на кормовой поперечине трех кур, чтобы Карло мог приготовить наш первый праздничный обед. Настойка Юрия уже была готова. А поводов у нас хватало. Во-первых, надо справить поминки но ироко. Не годится оно для рулевых весел, слишком хлипкое. Затем – поднять заздравную чару в честь папируса. Феноменальный строительный материал! 31 мая, пятнадцать суток папирус провел в воде и даже не думает гнить. Напротив, он стал только еще эластичнее и прочнее. Мы не потеряли ни одного стебля. За неделю мы прошли от Сафи до мыса Юби а это больше, чем от дельты Нила до Вибла финикийцев. И столько же, сколько от Египта до Турции. Значит, уже доказано, что египтяне могли доставлять свой папирус в любую точку побережья Малой Азии без помощи чужих деревянных судов.
Скол, Норман, будь здоров. Скол, Юрий. Скол, ребята. Выпьем за Нептуна и за бегемотов Абдуллы. Сафи сидела между нами на ящике с курами и пила из только что открытого кокосового ореха.
Чей-то голос произнесший слова «белые дома», заставил меня вскочить на ноги. Жорж, лежа на животе в дверях каюты, показывал рукой в ту сторону, где мы недавно видели зеленую низину. Опять она, и на ней ряды белых домиков, типичная для Северной Африки арабская деревушка. Правее домиков расположился живописный старинный форт. Вот он наконец, мыс Юби. Вот когда мы проходим мимо коварной косы, мысль о которой держала нас в напряжении целую неделю, – косы, погубившей за столетия столько судов. Семь дней мы всячески старались уйти подальше от берега, и вот течение само несет нас мимо мыса Юби на расстоянии ружейного выстрела.
Белые домики канули в море так же быстро, как появились. Прощай, Африка. Прощай, Старый Свет. Мы идем без руля. Руль в нашем рейсе не нужен.
Огромная чайка догнала лодку и села на торчащую вверх папирусную связку на носу. Утка, выпущенная на прогулку из курятника, решила прогнать гостью. Чайка взмыла в воздух и улетела. Не прошло и нескольких минут, как нас окружила целая стая крикливых морских птиц, а в клетке, которая служила нам обеденным столом, исступленно кудахтали куры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119