Железнодорожные рассказы –

OCR Busya
«Шолом-Алейхем «С ярмарки. Рассказы»»: Государственное издательство художественной литературы; Москва; 1957
Аннотация
– Двое нас едет. Я и моя старуха… Наплакалась, бедняжка, за всех на свете поплакала. Ни за что не хотела уходить с кладбища. Припала к могиле – не оторвать. Пытаюсь успокоить – как в стену! Да удивительно ли?… Одна-единственная, свет очей моих… К тому же удачная! Красавица! Умница! Прогимназию окончила… Вот уже два года как умерла. Думаете, от чахотки? Крепкая была, здоровая!.. Сама, сама покончила с собой!..
Шолом-Алейхем
С родной могилы

– Вы – на «ярмарку», а мы – с «ярмарки». Я уже свое выплакал. А вы ведь едете плакать – значит, нужно вам уступить место. Подвиньтесь, прошу вас, чуть ближе, сюда вот, вам ведь там неудобно…
– Ну вот!
Так разговаривают за моей спиной два пассажира. Верней, говорит один, а другой время от времени поддакивает.
– Двое нас едет. Я и моя старуха. Она вон там, на полу лежит. Уснула. Наплакалась, бедняжка, за всех на свете поплакала. Ни за что не хотела уходить с кладбища. Припала к могиле – не оторвать. Пытаюсь успокоить: «Ну довольно, говорю, слезами, говорю, ее не воскресить…» Как в стену! Да удивительно ли? Такое несчастье! Одна-единственная, свет очей моих… К тому же удачная! Красавица! Умница! Прогимназию окончила… Вот уже два года как умерла. Думаете, от чахотки? Крепкая была, здоровая!.. Сама, сама покончила с собой!
– Да что вы?
Я начинаю понимать, о какой «ярмарке» идет речь. Вспоминаю, что сейчас начало элула. Печальный, милый месяц элул! Евреи кочуют из одного города в другой, направляются к родным могилам давно умерших родителей, братьев, сестер, детей, родственников. И стосковавшиеся матери, осиротевшие дочери, одинокие сестры и просто несчастные женщины припадают к дорогим могилам, плачут, изливают свое горе, облегчают омраченную душу.
Удивительное дело! Я разъезжаю, слава богу, не первый год и могу смело сказать, что давно уже не было такого паломничества к родным могилам, как в этот сентябрь… Железная дорога, слава богу, торгует, вагоны переполнены. У мужчин грустные лица. У женщин красные опухшие глаза и лоснящиеся носы. Кто едет на «ярмарку», кто с «ярмарки»… А на дворе пахнет осенью. По-осеннему тоскливо на душе, и тянет, тянет домой… Я невольно прислушиваюсь к разговору тех двоих за моей спиной.
– Может быть, думаете, несчастье из нынешних? Черные косоворотки… Красные флаги?… Тюрьма?… Ни-ни… От этого меня господь избавил. Верней, я сам себя избавил. Как зеницу ока оберегал я ее. Шутка ли, одна-единственная дочь, свет очей моих. К тому же удачная! Красавица! Прогимназию окончила! Я делал все, что мог: следил, куда она ходит, с кем говорит, о чем говорит, какие книжки читает. «Доченька, говорю, хочешь читать книжки? Читай на здоровье! Но я тоже, говорю, должен знать, что ты читаешь…» Правда, я не большой знаток в этих делах, но нюх у меня, слава богу, есть. Я, если только загляну в книгу, пусть она будет даже на французском языке, сразу скажу, чем она пахнет…
– Ишь ты?!
– Не хотел я, чтобы мой ребенок играл с огнем, – что же, меня казнить за это?! Вы думаете, я ей устраивал скандалы, ругал ее? Нет, по-хорошему, только шуточкой. «Доченька, говорю, пусть себе в мире все идет, как идет. Не мне и не тебе, говорю, все это остановить…» Вот так я, бывало, говорю ей. А она, думаете, что? Молчит! Золотое дитя, тихая голубица. Что же сделал господь? Прошли, наконец, тяжелые времена. Перенесли мы, слава богу, всякое – и революции и конституции! Нет уже черных косовороток, красных знамен, стриженых волос, черт его знает чего, бомб… Я думал, зубы потеряю тут от страха. Шутка ли!.. Ведь одна-единственная дочь, свет очей моих, к тому же удачная, прогимназию окончила…
– Ну, ну, дальше!..
– Короче говоря, пережили мы, слава тебе господи, это горькое время. Теперь можно, наконец, и о женихе подумать. Приданое? Послал бы только господь хорошего человека! И началась суетня: предложения, сваты, женихи. Гляжу я на дочку – что-то не того… Вы думаете, что? Ничего особенного. Сказать, чтобы она была против замужества? – Нет. Так в чем же дело? А вот послушайте. Начинаю я присматриваться, приглядываться и узнаю такую историю: читают книжку, прячутся. И не она одна, втроем читают: она, ее подруга, дочь нашего кантора, тоже удачная девушка и тоже прогимназию окончила, и еще третий – парень из Новгородка. Что это за парень, хотите знать? Да тут и знать-то нечего. Никчемный парень, все лицо в прыщах, глаза больные, без ресниц, зато золотые очки на носу; некрасивый, грязный парень, куска хлеба при нем не проглотишь, противно. К тому же въедливый, проныра, червяк, настоящий червяк! Знаете, что такое человек-червяк? Я вам объясню. Бывают разные люди на свете: есть человек-осел, есть человек-скотина, бывает человек-собака, человек-свинья. А есть человек-червяк. Теперь вы поняли?
– Ага!..
– Откуда же у меня в доме этот червяк? Все из-за дочери кантора. Он ей приходится двоюродным братом. Учится на аптекарского провизора, или юриста, или дантиста, – черт его батьку знает! Знаю лишь одно – он мой погубитель. Мне этот молодчик в очках сразу же не понравился. Я даже жене сказал… А жена отвечает: «И чего ты только не придумаешь!..» Приглядываюсь; прислушиваюсь – не нравится мне это чтение втроем, и разговоры, и пыл, и то, что они горячатся… И вот я говорю как-то дочери: «Доченька, говорю, что это вы так усердно читаете втроем?» А она: «Ничего, книжку». Я ей говорю: «Вижу, что книжку, но какую книжку?» А она мне: «А если скажу, ты разве будешь знать?» – «Почему бы мне не знать?» Рассмеялась:
1 2 3