.. он засмеялся и пропел: "Like a virgine!"
Нельзя сказать, что он настаивал на традиционном сексе. Просто так вышло, что она согласилась, чтобы первым был он. Вернее, не стала возражать.
После этого встал вопрос: где? Гребень позвонил приятелю, тот сказал, что проблемы никакой. Только у него гости, ничего? Лора пожала плечами. Она не совсем поняла, что приятель имеет в виду.
Квартира, в которую они приехали, располагалась на первом этаже. Стены в парадной были расписаны пульверизатором. Часть надписей, возможно, была выполнена на санскрите... или иврите... прочесть их было трудно.
Выделялась художественная картина: повешенный на длинной веревке Санта-Клаус сжимает в костенеющей руке мешок подарков. Над его головой читалось: "Dead Moroz".
Внутри квартиры они застали молодых людей, которые выпаривали из лекарства "Солутан" наркотическое вещество эфедрин. Гости по одному заходили в дальнюю комнату и делали себе инъекцию.
Две минуты острого, как приступ, удовольствия... потом они занимали очередь с конца и опять ждали возможности оказаться в темной комнате.
Лора не могла поверить, что все произойдет именно здесь. В комнату они зашли только спустя несколько часов. "Вы же недолго, да?" - вежливо спросил у них хозяин квартиры.
Гребень сказал, чтобы она снимала джинсы. В темноте она почти не видела его. Она боялась, что будет больно... но ей почти не было больно.
(что ты делаешь?.. я не могу так... ну, пожалуйста... погоди!!!
спустя две минуты:
а вдруг я буду беременна?)
Потом он долго сидел на кухне, курил и разговаривал с молодыми людьми. Она долго ждала его, сидя на табуретке в прихожей. Не хотелось даже плакать.
В метро они успели. Это была даже не последняя электричка. После темной комнаты, темной прихожей и темной улицы она щурила глаза. Потом опустила взгляд на свои светло-голубые джинсы "Cimarron" и все-таки заплакала.
На джинсах расползалось черное пятно ее крови. Все пассажиры в вагоне видели это пятно... понимали, ОТКУДА она едет... им было лень даже смеяться над ней.
С тех пор прошло два года. Теперь она лежала на кровати и курила. Зачем врать самой себе? Она оказалась здесь случайно. Она не собиралась проводить жизнь в пивнушках и болтать о революции с парнями, одетыми, как драгдилеры из gangsta-movie.
Всю жизнь находился кто-то, кто брал ее за руку и с плейбойской ухмылочкой говорил: "Пойдем, подруга, со мной". Она шла, соглашалась на то, что ей предлагали. Чем еще следовало заполнять странное богатство долгих лет жизни?
Большинство подружек успели устроиться на работу, съехать от осточертевших родителей, обзавестись мужьями, родить по ребенку. Сперва она тоже собиралась действовать по не ею разработанному плану. Ей нравилось, с ногами забравшись на диван, вязать... интересно, пальцы еще помнят, как это делается?
Потом она забыла, что ее тело умеет рожать детей... что где-то на свете есть те, кто просыпается по утрам и в электричках метро едет на работу. Просто у нее получилась немного другая жизнь.
(идиотизм! жить осталось два дня, а время уходит на то, чтобы дождаться парня, который, скорее всего, еще час назад был не в состоянии встать со стула.)
Валяться ей надоело, она перевернулась со спины на живот, потом обратно, потом совсем скатилась с дивана и, не обращая внимания на то, что делает, скинула тряпки, наваленные для маскировки поверх ящика с тротилом.
Боiльшую часть Густав сразу увез на другую, только ему известную квартиру. Оставшегося тротила должно хватить, чтобы их группе дали попасть в телевизор и рассказать правду.
Правду о том, что люди живут неправильно... хотят не того, чего стоит хотеть... стремятся не к тому, к чему стоит стремиться. Сама она так и не поняла, как ей стоит жить. Зато собирается научить других.
Сразу после рекламы
(не-хотите-ли-купить-того-говна-которое-мы-уже-давно-не-знаем-кому-бывдуть?..)
в радио затренькали на гитарах полысевшие красавцы из "U2". Возможно, у себя в Дублине парни когда-то тоже выслушивали от девушек, что те терпеть не могут собачий вой.
Она прикурила новую сигарету, сняла с ящика крышку, посмотрела на одинаковые тротиловые шашечки и подумала, что нет, наверное, она все-таки знает, как ПРАВИЛЬНО. Сейчас знает...
Это значит - вот так сидеть и ждать того, кто приедет к ней. Не важно, что никакой любви между ними нет, - она будет. Может быть, прямо сегодня она полюбит его - ведь это несложно.
Полюбить... ждать... дождаться... как бы это поточнее?.. это настоящее. Когда он и она вместе. В здравии и болезни, горе и радости.
Сигарета обжигала ей пальцы. Она не обращала внимания. Она ждала, когда наконец раздастся звонок в дверь, он войдет и обнимет ее. Войдет, чтобы больше никуда не уезжать.
.......................................................................
Такси он поймал почти сразу. За рулем сидел молодой парень. Даниил согласился на предложенную им цену, не торгуясь.
С разговорами парень не лез. Это было здорово. Они ехали вдоль заброшенных железнодорожных разъездов и кирпичных складов с закопченными стенами. Снаружи было темно. Стены казались бесконечными.
В самых неожиданных местах фары выхватывали из темноты не по сезону одетых дамочек, стоявших, не поднимая руки, на обочине. Чаще попадались милиционеры в тяжелых бронежилетах, касках и с автоматами через плечо.
Машина ныряла в норы подземных переездов, виляла среди груд битого кирпича и вброд перебиралась через мутные лужи. Снаружи моросил сентябрьский дождь. Там было холодно, а внутри машины тепло. Горел уютный зеленый огонек радиоприемника. Под спиной пружинило кожаное кресло.
Ехать бы и ехать.
Дорогу было видно далеко вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53