В целом за 16 апреля летчики 16-й воздушной армии провели 140 воздушных схваток, сбив 165 самолетов противника. Немалыми оказались и наши потери: 87 боевых машин не вернулись на аэродромы. Немецкая авиация не оставляла попыток перехватить инициативу в воздухе, но все они решительно пресекались. Хотя обходилось это нам, понятно, недешево.
Помимо пехоты генерала Берзарина и танков генерала Богданова истребители корпуса прикрывали также действия штурмовой и бомбардировочной авиации. Но в небе одновременно находилось порой такое множество самолетов — и наших, и вражеских, — что обстановка в воздухе постоянно менялась и требовала принимать мгновенные решения.
Шестерка старшего лейтенанта А. П. Филатова прикрывала группу «илов» 6-го штурмового авиакорпуса, когда в воздухе появились пятьдесят ФВ-190, груженных бомбами и стремившихся прорваться к боевым порядкам наших наземных войск. Филатов принял единственно верное решение. Оставив пару «яков» прикрывать штурмовики, он отдал приказ второй паре атаковать противника с фланга, а сам с ведомым ринулся на колонну «фоккеров» в лобовую. Немцы, не ожидавшие столь стремительных действий, потеряли в первые же минуты четыре машины, рассыпали строй и в конце концов оставили поле боя, повернув на запад. А Филатову в тот же день удалось, по его собственному выражению, «вогнать в землю» еще один вражеский истребитель.
И 17 и 18 апреля продолжались ожесточенные бои в воздухе, нередко переходившие в сражения, в которые втягивались с обеих сторон до пятидесяти и больше самолетов. Оборона противника рушилась под ударами наземных войск, и в активных действиях своей авиации фашисты видели единственное средство, способное если не остановить, то хотя бы замедлить их продвижение. Но мы надежно удерживали господство в воздухе.
Особенно сложная воздушная обстановка сложилась 18 апреля. Летчики 3 иак, делая по 4 — 5 боевых вылетов в день, провели с рассвета до позднего вечера 84 воздушных боя, уничтожив 76 вражеских самолетов. Это был рекордный по числу одержанных побед день — и для корпуса в целом, и для отдельных, особо отличившихся летчиков. Старший лейтенант И. Г. Кузнецов и капитан С. Н. Моргунов сбили по четыре самолета каждый. По три самолета уничтожили капитаны В. В. Калашников и Е. Ф. Тужилин, а также младший лейтенант В. С. Ткаченко.
Одно из таких сражений произошло вечером 18 апреля. Находившаяся на КП корпуса радиолокационная станция засекла большую — около 35 машин — группу вражеских «юнкерсов» и «фокке-вульфов», направлявшихся в район боевых действий 2-й гвардейской танковой армии. В воздухе в тот момент патрулировала шестерка Як-9 во главе с командиром звена старшим лейтенантом Кузнецовым. Подняв ей в подмогу еще одно звено «яков», я вывел шестерку Кузнецова на противника таким образом, чтобы он смог начать атаку внезапно, маскируясь облачностью.
Шестерка, имея преимущество в высоте, скрыто подошла к немцам и атаковала их столь стремительно, что те в первые же минуты потеряли три машины. Затем Кузнецов поджег еще одну. Когда подошло высланное мной на помощь звено «яков», врагу было уже не до танков. «Юнкерсы», рассыпав строй, поворачивали на запад, а ФВ-190, отделавшись от бомб, вели бой с истребителями Кузнецова над своей территорией. С локатора между тем поступили данные о подходе еще 30 самолетов противника. Я тотчас поднял на перехват им до четырех десятков «яков». Одну из групп вел капитан Моргунов, другую — капитан Федоров. Потеряв в общей сложности еще шесть машин, немцы оставили поле боя, а вместе с тем и мысль прорваться к боевым порядкам танковых частей генерала Богданова.
Несли потери и мы. 18 апреля погиб старший лейтенант Филатов. Его звено прикрывало группу штурмовиков, когда на «илы» набросились шестьдесят «фоккеров». Филатов связал немцев боем, в результате которого те потеряли пять самолетов, но и сам не уберегся от вражеской трассы…
Но постепенно напряженность воздушной обстановки стала снижаться. Если за эти два дня летчики 16-й воздушной армии провели 312 боев, сбив в общей сложности 173 самолета противника, то 20 и 21 апреля число воздушных схваток сократилось почти наполовину. Немцы, судя по всему, отказались от борьбы за инициативу в воздухе. Фашистская люфтваффе доживала последние дни. Как, впрочем, и сам «тысячелетний рейх» Адольфа Гитлера и его нацистской клики.
К исходу 21 апреля наши передовые части завязали бои на улицах столицы Германии. Началось сражение за Берлин. А 22 апреля войска 1-го Белорусского фронта, прорвав внутренний оборонительный обвод, устремились в глубь городских кварталов. Одновременно танковые соединения 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, взаимодействуя с общевойсковыми армиями, продолжали маневр по окружению и расчленению берлинской группировки.
Прикрывать танки с воздуха оставалось нашей главной задачей. Чтобы не отрываться от них, приходилось выдвигать подвижной командный пункт корпуса на многие десятки километров впереди пехоты. Однажды развернули мы его в небольшом городке, название которого теперь не припомню. Танкисты продолжали продвигаться на запад, а мы остались, чтобы организовать управление авиацией. Присмотрели подходящее здание, установили на крыше радиоантенну. Бронетранспортер и три грузовых «студебеккера» поставили во дворе, выставили охрану. Всего нас было человек тридцать, считая и девушек-связисток, а из вооружения — автоматы, гранаты, пара ручных пулеметов и ящик противопехотных мин. Не бог весть что, но отбиться, если сунутся немцы, на первых порах можно. Во всяком случае, мы к подобному положению вещей успели привыкнуть, да и выбора у нас не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156