А затем последовало распоряжение: пересесть после посадки в По-2, вернуться на них в Тушино и явиться затем на правительственную трибуну для беседы со Сталиным.
Сталина я увидел сразу, хотя он стоял к нам спиной, разговаривая с кем-то из членов правительства. Вершинин стоял чуть поодаль и, заметив нас, ободряюще кивнул: не тушуйтесь, дескать. Воздушный парад еще не кончился, и небо в тот момент рябило от ярко раскрашенных куполов парашютов; в сторону Москвы уходила очередная группа самолетов.
О Сталине писали и говорили много. И относиться к нему можно по-разному. Мне, например, как человеку военному ближе всего взгляды, высказанные в книге воспоминаний маршалом Жуковым. Не хочу повторяться, но здесь, думаю, уместно сказать одно: авторитетом Сталин пользовался огромным, и любой, кому доводилось с ним общаться, ни при каких обстоятельствах не забывал о дистанции, незримо отделявшей этого человека от всех остальных. И когда Сталин повернулся к нам, я почувствовал, как всех нас охватило ощущение какой-то скованности и внутреннего напряжения.
Сталин стоял и молча смотрел на нас. Не рассматривал, а именно смотрел. И хотя выражение лица у него было спокойно-доброжелательное, ощущение скованности и напряженности у меня не проходило.
Сделав над собой усилие, я шагнул вперед и доложил голосом, куда менее твердым, чем того хотелось бы:
— Задание по выполнению пилотажа пяти реактивных истребителей в строю «клин» вокруг оси ведущего выполнено! Ведущий группы генерал Савицкий.
Сталин, выслушав доклад, продолжал молча смотреть на меня и летчиков. Догадаться, о чем он думает, было невозможно. Мы стояли от него в двух-трех шагах. Так близко я видел Сталина второй раз в жизни. Машинально отметил, что левую руку он держит как-то неестественно согнутой в локте.
Переждав, пока стих гул самолетов, пролетавших после выброски парашютистов, Сталин негромко, будто совсем не заботясь, услышат его или нет, сказал:
— Мы тут посоветовались и решили наградить всех вас орденами Красного Знамени.
Несмотря на неожиданность приятного для нас известия, мы дружно, словно отрепетировали заранее, отчеканили положенные в подобных случаях слова:
— Служим Советскому Союзу!
Но разговор, как выяснилось, еще не был закончен. Сталин чуть приметно улыбнулся и, теперь глядя только на меня, сказал:
— А вас, товарищ Савицкий, мы решили назначить командующим истребительной авиацией ПВО. Она будет перевооружаться на реактивные истребители, и там нужен человек, который сам владеет этой техникой и верит в ее возможности.
Говоря это, Сталин слово «сам» подчеркнул скупым жестом руки, как бы желая привлечь к нему особое внимание.
О войсках ПВО я знал только понаслышке и не очень отчетливо представлял себе смысл своего нового назначения, но тем не менее сказал, что постараюсь оправдать оказанное доверие.
— Вам все разъяснят, — словно прочтя мои мысли, усмехнулся Сталин. — А теперь отдыхайте, товарищи летчики. Работали вы красиво. Желаю успехов.
На этом разговор закончился. И хотя продолжался он каких-то несколько минут, нам показалось, что времени прошло значительно больше.
Спустившись с трибуны, мы отошли в сторону, решив дождаться главкома. Парад подходил к концу, и через четверть часа правительственная трибуна опустела. Наконец спустился вниз и Вершинин.
— Поздравляю! — сказал он, подойдя, и по очереди крепко пожал каждому из нас руку. Видно было, что у него прекрасное настроение. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что буквально у всех осталось от вашего полета неизгладимое впечатление.
Я поблагодарил Вершинина за добрые слова и, не удержавшись, спросил:
— Товарищ маршал, а что прикажете делать мне? Каковы будут ваши указания?
Вершинин улыбнулся.
— Ну, прежде всего, ты уже не мой подчиненный.
— Как так? — совсем растерялся я. — В чьем же и теперь подчинении?
— Подчиняться будешь маршалу Говорову.
Видя мою растерянность, главком пояснил:
— Леонид Александрович только что назначен командующим Войсками ПВО страны. А ПВО — это не только зенитная артиллерия, там и многочисленная истребительная авиация. А ей впредь предстоит стать не только многочисленной, но и полностью перевооруженной за счет самой современной реактивной техники. Вот и займешься этим.
Вершинин рассказал, как Сталин, наблюдая за нашим пилотажем, неожиданно спросил:
— Так кого мы планируем назначить на должность командующего истребительной авиацией ПВО?
Вершинин ответил, что есть две кандидатуры: оба командующие воздушными армиями, оба опытные военачальники.
Но Сталин решил иначе.
— А я думаю, нужно назначить его — Савицкий, кажется? — сказал он, продолжая внимательно следить за пятеркой. — Предлагаю решить вопрос не откладывая: все, кто нужен для этого, находятся здесь. Я голосую «за»! Кто против?
Вершинин сделал паузу, обвел взглядом наши лица и закончил рассказ:
— Сами понимаете, «против» никого не нашлось. Все присутствующие поддержали предложение Сталина.
— А вы, товарищ маршал? — брякнул я, мало чего соображая от охватившего меня волнения.
— Напрасно тревожишься! — успокоил меня Вершинин. — Сегодня, пожалуй, кроме вашей пятерки да летчиков-испытателей, никто в реактивной технике так здорово не разбирается. Жалею, что сам об этом заранее не подумал.
Мы молчали, будто набрав в рот воды. Рассказ главкома подействовал на всех одинаково ошеломляюще. Слишком близко все это от нас было. Каких-то четверть часа назад сами стояли на правительственной трибуне. А там, значит… Смысл проделанной нами работы постепенно открывался для нас с новой, неожиданной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156