Полк формировал мой бывший сослуживец по 29-му авиаполку, служивший замполитом эскадрильи, затем замполитом 3-го истребительного авиаполка — командир 300-го иап майор К. Михайлов. Из 29-го полка в новый полк прибыли служить капитан Ванжа — зам. командира полка, летчики — лейтенант В. Соколов, мл. лейтенант А. Левин, лейтенант А. Моисеев, лейтенант Мулилов; инженерами эскадрилий были направлены старшие техники Т. Титенок, Шестериков, несколько техников звеньев и техников самолетов. Основой формируемого летного состава были летчики — младшие лейтенанты, летчики-сержанты, выпускники военных летных школ. По приказу наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Тимошенко все выпускники авиашкол из офицеров вмиг стали срочнослужащими. Даже летчики строевых частей, не имевшие выслуги в армии более четырех лет, были переведены на срочную службу. Они были острижены как солдаты наголо и поселены в казармы. Это был очень неприятный удар по авиации.
В марте — апреле 1941 года, собрав из трех десятков очень старых «ишачков» два десятка восстановленных самолетов И-16, полк перебазировался на аэродром Желтый Яр в Еврейской автономной области, и мы приступили к дальнейшему обучению молодых летчиков.
В 300-м иап я прослужил 4 года: в 1941 году был зам. командира 1-й эскадрильи; в 1942-м — командиром 1-й эскадрильи; в 1943—1944 годах — инспектором-летчиком 254-й истребительной авиадивизии; в 1945—1946 годах — заместителем командира 300-го иап.
Перед началом Великой Отечественной войны с группой летчиков и техников я находился в Приморье с задачей получить и перегнать старые самолеты И-16 для своего 300-го авиаполка.
На аэродроме Покровка, в 30 км от Никольск-Уссурийского, как тогда назывался город Уссурийск, моя группа принимала четыре самолета И-16 у местного авиаполка, получившего новые самолеты И-16 с моторами М-63. Техники находились на аэродроме, принимали самолеты и устраняли дефекты, а я с летчиками загорал на берегу реки Суфун, протекавшей рядом с домиками гарнизона, слившегося с деревней Покровка.
Было это днем 15 июня 1941 года, в воскресенье. Погода стояла прекрасная — безоблачно, безветренно, температура воздуха около 30°С, воды — градусов 20. Лежа на песке, мы увидели, как со стороны маньчжурской (японской) границы на высоте 150—200 м прямо на нас летит небольшой самолет. Самолет этот, без опознавательных знаков, прошел через аэродром в сторону Уссурийска. Мы лежали на песке и возмущались — почему не взлетает дежурное звено, самолет-то не советский. Через 5—6 минут на той же высоте 150—200 м показался тот же самолет-моноплан неизвестной принадлежности, летящий в сторону границы. Наконец мы с воодушевлением услышали рев авиационного мотора взлетающего самолета и увидели на разбеге И-16. Летчик взлетевшего самолета погнался за иностранцем. Мы с волнением наблюдали и ждали, догонит он самолет неприятеля до границы или не догонит. До границы было не более 30 километров.
Через минуту-полторы услышали длинную очередь четырех ШКАСов и вдалеке увидели атаки И-16. Самолета-нарушителя видно не было, так как, по всей вероятности, он снизился на малую высоту. Видели мы, и как возвратился и произвел посадку наш истребитель. А вечером мы узнали, что летчик дежурного звена, взлетавший на перехват нарушителя, сбил самолет с японским офицером и что летчика И-16 (к сожалению, не помню его фамилию) посадили на гауптвахту за то, что он сбил неизвестный самолет. На гауптвахте летчик просидел дня три, пока не разобрались и не утрясли это событие в Хабаровске и в Москве.
На аэродром Покровка между тем прилетел командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал Апанасенко, после чего этого летчика выпустили с гауптвахты и вместо трибунала, который им занимался, объявили ему благодарность.
А 22 июня 1941 года часов в 11 или в 12 местного времени я пригнал на аэродром 300-го полка четыре самолета И-16 и узнал, что началась Великая Отечественная война.
За 1941—1942 годы я научил летчиков своей эскадрильи высшему пилотажу на самолетах И-16, свободному воздушному бою, самолетовождению одиночному и групповому, стрельбам по наземным и воздушным целям. Подготовил к боевым действиям в простых метеоусловиях в составе пары, звена. Одним из этих летчиков был младший лейтенант Л. Быковец. Помню его как скромного, общительного парня, сообразительного, но не простого. Профессию истребителя он осваивал успешно, не отставал и не бежал впереди товарищей. Его недостатком считалась слабая физическая подготовка. За 1941—1942 годы он, как и другие летчики, освоил полеты на самолете И-16 днем в простых метеоусловиях и боевое применение в составе пары и звена. В 1943 году, не знаю, кто там за него хлопотал (а вопрос тогда зачастую ставился именно так), Л. Быковец, по распоряжению командира 300-го иап, убыл в действующую армию. Переучившись на самолеты Як-7, он неплохо воевал, сбил 19 самолетов противника, за что получил звание Героя Советского Союза.
Формировавшийся в конце 1940 года 300-й иап более чем полгода в своих подразделениях не имел политработников. И только в июле месяце 1941 года, когда уже шла Отечественная война, на аэродром Бабстово ЕАО, после того как был введен институт комиссаров, вместо замполитов, в полк прислали молодых людей на должности комиссаров эскадрилий — политруков (три кубика в петлицах): С. Гвоздецкого, Бородкина и Подзигуна.
Ребята эти только что окончили училище политруков для сухопутных войск и абсолютно ничего не знали в работе и жизни авиации.
Как-то, находясь на старте во время полетов, политрук Бородкин, увидев проходящее над аэродромом звено истребителей, с восторгом воскликнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71