Многие мэтры и студенты средневековья были мирянами. Однако они участвовали в распределении церковных бенефициев и тем самым только усугубляли один из величайших пороков средневековой церкви и старого порядка: раздачу доходов от церковных бенефициев мирянам. К тому же очень скоро выяснилась недостаточность института предоставления бенефиция отдельному мэтру школьным центром. Мэтры и учащиеся стали получать обычные бенефиции, а это усугубило другой бич церкви: существование пастырей без постоянного места.
Наконец, позиция церкви увеличила число проблем у тех, кто искал образования, далекого от церковной деятельности, а именно, в области гражданского права и медицины. Эти люди были обречены на ложное положение во многих ситуациях. Популярность юридического образования не уменьшалась, но оно постоянно подвергалось нападкам выдающихся представителей церкви. Роджер Бэкон заявлял: В гражданском праве все имеет светский характер. Обратиться к столь грубому искусству, — значит покинуть церковь. Поскольку официально об этом в университете не могли даже заикаться, то вся совокупность дисциплин, развития которых требовала техническая, экономическая и социальная эволюция общества и которые были лишены непосредственного религиозного характера, оказались на целые столетия парализованы.
Спор черного и белого духовенства
Тяжкий кризис, потрясавший университеты XIII — начала XIV вв., выявил двусмысленность положения интеллектуалов и недовольство многих из них. Это был спор монахов и клириков, жесткая оппозиция белого духовенства растущему числу мэтров, принадлежавших новым нищенствующим орденам.
Действительно, с самого возникновения их ордена доминиканцы стремились проникнуть в университеты. Это было даже целью их основателя — проповедь и борьба с ересями, что требовало от монахов вооруженности серьезным интеллектуальным багажом. Вскоре в университеты явились и францисканцы, число коих росло по мере отхода, по крайней мере частичного, от позиций св. Франциска, который, как известно, был враждебно настроен к науке, считая ее препятствием к нестяжательству, чистоте и братству с простым людом. Поначалу монахов хорошо принимали. В 1220 г. папа Гонорий III поблагодарил Парижский университет за радушный прием доминиканцев. Но затем последовали жестокие стычки. В этом университете они были как никогда бурными между 1252 и 1290 гг., в особенности в 1252-1259, 1265-1271 и 1282-1290 гг. В Оксфорде подобные стычки происходили несколько позже, между 1303 и 1320 гг., а затем в 1350 — 1360 гг.
Из этих столкновений самыми острыми и самыми типичными были те, что имели место в Париже между 1252 и 1259 гг. Своей вершины они достигли в связи с делом Гийомаде Сен-Амур. Дело это сложное и поучительное.
В нем принимали участие пять сторон: нищенствующие ордена и их парижские мэтры, большинство университетских мэтров-клириков, папский престол, король Франции, студенты.
Борьба разыгралась с особой силой, когда принадлежавший к белому духовенству мэтр Гийом де Сен-Амур опубликовал трактат Угрозы Новых времен, где он жестоко нападает на нищенствующих братьев. Он был осужден папой и изгнан из университета, несмотря на сильное сопротивление некоторой его части, высказавшейся в защиту мэтра.
Поначалу, с 1252 по 1254 гг., жалобы клириков имели почти исключительно корпоративный характер. Они обвиняли нищенствующих в том, что те нарушали университетские статуты, получали степени по теологии и преподавали ее, не получив ранее звания магистра искусств. Монахи вырвали у папы в 1250 г. возможность получать лицензию из рук канцлера Нотр-Дам, минуя богословский факультет. Они желали занимать по две кафедры (и действительно их занимали), тогда как статуты дозволяли иметь лишь одну (из четырех). К тому же они порывали с солидарностью университетской корпорации, продолжая читать курсы лекций, когда университет объявлял забастовку. Так было в 1229-1231 гг., а затем снова в 1253 г., хотя право на такую забастовку признавалось папским престолом и было записано в уставах. Кроме того, добавляли мэтры-клирики, монахи не являются настоящими членами университета, они нелояльны, они составляют университету конкуренцию. Ловят в свои сети студентов и обращают многих из них в монахи; живут на милостыню, а потому не требуют оплаты своих курсов; их не интересуют материальные требования университетских преподавателей.
Таковы подлинные жалобы. В них они далеко заходят, жалобы говорят сами за себя. Преподаватели очень скоро осознали несовместимость двойной принадлежности — к монашескому ордену (пусть в новом обличий) и к корпорации, будь она даже изначально церковной.
Интеллектуалы, не получившие нормальной базовой подготовки на факультете свободных искусств, для которых не существовало материальных проблем и ничего не значило право на забастовку, — уже не настоящие интеллектуалы. Это и не труженики науки, поскольку они не живут собственным педагогическим трудом.
Папа Иннокентий III отчасти согласился с этими аргументами; он обратил внимание на нарушения университетских статутов нищенствующими и предписал им следовать этим уставам 4 июля 1254 г. Затем, 20 ноября того же года, он урезал привилегии этих двух орденов в булле Etsi animarum.
Но следующий папа Александр IV, бывший ранее кардиналом-протектором францисканцев, отменил буллу своего предшественника 22 декабря 1254 г. буллой Nec insolitum, a 14 апреля 1255 г. освятил полную победу нищенствующих над университетскими преподавателями новой буллой Quasi lignum vitae.
Борьба разгорелась с новой силой и стала более ожесточенной, перейдя из корпоративного плана в догматический.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46