Однако незавидная роль у младшего брата: подай, прими, расколи, закинь!
Чей же это котенок? Откуда стащил его Андрей? А ну как хозяева хватятся и начнут его разыскивать?»
– А человеческие трупы вам вскрывать приходилось, Дмитрий Семенович? – спросил Агафон почтительно.
– А как же без этого? Прозектор у нас старик замечательный. Иные новички никак не могут к трупному запаху привыкнуть. Он и говорит: «Здесь, господа, вы не на балу в Смольном институте. Нам на духи и одеколоны для опрыскивания мертвецов средств не отпущено. А дух этот самый натуральный. Все в природе воняет, и запах фиалки в близком родстве с запахом навоза. Так что выньте из ноздрей ментоловую вату и запомните раз и навсегда: медик не имеет права быть брезгливым».
Андрей вернулся с мертвым котенком. Вид у него был сияющий – прямо Персей, сразивший Горгону. Экий счастливый характер! Подлинный солдат Яшка, медиа пряжка: рыжий, румяный, улыбка во весь рот.
– Все руки, паршивец, исцарапал. Помажь-ка, Митя, йодом.
– Итак, приступим, – начал доктор Тульп. – Перед нами млекопитающее: кошка домашняя – felis domestica. В чем отличия млекопитающих? Шерстяной покров, сальные и молочные железы. Кого вы еще знаете из семейства кошачьих?
– Льва, тигра, леопарда, – сказал Андрей.
– Ягуара, барса, рысь, – сказал Агафон.
«Что, он нас за детишек считает, что ли?»
– Королевскую аналостанку, – сказал я, вспомнив рассказ Сетона-Томпсона.
Тульп раздвинул пинцетом губы котенка и показал зубы: резцы, клыки и остробугорчатые коренные, потянул пинцетом за усы и сказал: «Вибрисы – осязательные волосы».
«Усы ли, вибрисы ли – не все ли равно?»
Оттянув котенку шкурку на животе, он ножницами вспорол ее снизу доверху. Орудуя пинцетом и скальпелем, он ловко отодрал кожу от мяса и растянул ее в сторону, прикрепив к столу булавками. Андрей ему во всем помогал – верно, и вправду ему уже приходилось делать такое и раньше.
Тульп стал нам демонстрировать мышцы. Захватывая мышцу пинцетом, он называл ее по-русски и по-латыни.
– Обратите внимание, господа: вот здесь просвечивает сухожильная белая линия – linea alba. Волокна наружной косой мышцы брюха идут вниз и назад, а под нею находится внутренняя косая мышца, волокна которой перекрещиваются с волокнами наружной.
Мышцы тянулись и вдоль и поперек и так запутанно, что разобраться в них с первого разу не было никакой возможности.
– Делаем крестообразно разрез грудного пресса от лобкового сращения до мечевидного отростка. Вот грудобрюшная преграда – диафрагма. Она сейчас плохо различима. Проткнем ее, чтобы выпустить воздух в грудную полость. Теперь она отчетливо видна. Смотрите: два этажа разделены диафрагмой, которую прободают нисходящая аорта, нижняя полая вена и пищевод.
Потом он добрался до маленького котеночьего сердчишка и показал нам предсердия и желудочки и множество артерий. Для собственного удовольствия он называл их еще и по-латыни.
– Удаляем сердце и рассмотрим гортань, ход трахеи, ветвление ее на бронхи и легкие…
Было слышно, как в доме Надя играет на пианино гаммы. В соседнем саду варят варенье; детский голос кричит: «Васенька, беги сюда как можно скорее, бабушка пенок даст».
С реки, которая протекала неподалеку за садом, неслись радостные визги купавшихся мальчишек. Ах, хорошо бы сейчас выкупаться!
– Теперь приступим к рассмотрению кишечного тракта и связанных с ним органов. Длина всего кишечника в пять – восемь раз больше длины тела. Длинный прямой пищевод приводит к желудку – ventriculus. Место впадения пищевода находится посредине малой кривизны…
В беседку сквозь щели в крыше пробивались лучи солнца, золотыми зайчиками скользя по растерзанной кошачьей требухе, от которой неприятно пахло. По ней уже ползали зеленые мухи. Удивительно, как быстро они пронюхивают, где падаль.
«Бедняга Тульп – весь щетиной оброс, ему, наверно, и побриться некогда, а мы еще с анатомией к нему привязываемся. А скучное, в сущности, это занятие. Почти все из слышанного мы и раньше знали. В учительской, в углу, стоял скелет на подставке, и, когда там не было учителей, многие из нас, бывало, забегали потрясти его за руку. В старших классах по шкафам были расставлены муляжи человека без кожи, со всеми мышцами и разрез туловища с открытыми легкими, сердцем, желудком и всеми внутренностями. Зачем надо было душить котенка?»
Тульп посмотрел на часы и заторопился:
– Ну-с, я побежал.
И ушел.
Кадет принес лопату, и мы зарыли останки котенка в углу сада. Андрей запел гнусавым голосом:
– Со святыми упокой,
был котеночек какой!
И с ногами, и с ушами,
и с пушистой головой!
Андрей был добрый малый и хороший товарищ, но совершенный зулус. Придет, бывало, ко мне, пересмотрит все книжки на этажерке и скажет: «А у нас в корпусе таких книг читать не позволяют». – «Так возьми почитай». – «Понимаешь, совершенно нет времени».
Схоронив котенка, мы отправились на реку купаться, а заодно помыть клеенку и Митины хирургические инструменты.
Я спросил Андрея:
– Неужели тебе не противно было его душить?
– Давид играл на лире звучно –
Душить котенка очень скучно…
– Нет, серьезно, без юнкерской чепухи…
– Раз надо, так о чем философствовать!
Притворяется, конечно, «силу воли» показывает.
Когда мы вернулись, Надя встретила нас в саду с заплаканными глазами:
– Какие вы все противные, видеть вас не могу!
– Не горюй, Надюха, – сказал Андрей. – Его уже приняли в кошачий рай как мученика науки.
– Дурак! – крикнула Надя. У нее брызнули слезы, и она убежала, зажимая рот.
– Вот психопатка, – сказал Андрей. – Пойдем, в лапту, что ли, схватимся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48