ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Государь, как мы знаем, отрекся в пользу брата Михаила. Но в чью пользу отрекается великий князь Михаил?
– В пользу народа! – напыщенно заявил Керенский. – Его величества народа!
Поправок больше не требовалось. Родзянко, грузно шаркая ногами, направился звать великого князя. Оставалось получить его подпись.
Не присаживаясь и не читая текста, Михаил тряхнул пером в сторону и быстрым росчерком подписал. Керенский вытягивал шею, заглядывая через его плечо. Ему не молчалось, не стоялось на месте.
– Ваше высочество, вы великодушно доверили нам священ ный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли!
Великий князь удалился под торжественное безмолвие. Величие исторической минуты коснулось сознания каждого из присутствующих.
Едва за великим князем затворилась дверь, Керенский выпятил грудь и сунул руку за борт френча.
– Господа, Россия ждет наших решений. Сообщаю вам, что нам удалось отменить царский указ о назначении генерала Ива нова командовать войсками Петроградского округа. Р-революция в бурбонах не нуждается! Нам требуется новая армия, и мы ее создадим. Сейчас решается вопрос, кто заменит генерала Ивано ва. Мне называли имя Корнилова. Уверяют, что это вполне при личный человек.
Мешковато завозился Милюков.
– Александр Федорович, этот генерал пишет стихи. Керенский дернул головой, словно от удара в подбородок.
– Стихи? Гм… Нет, не читал.
– Он по-персидски пишет.
– Вот даже как! Но-о… почему же не по-русски?
– А вот он приедет, и вы его спросите сами! – усмехнулся Милюков.
– Стихи… – бормотал Керенский. – А что? Прекрасно. Но вая армия, новые генералы… Генерал не из казармы, а-а… так сказать, с Парнаса. Вот что значит, господа, очистительная революция!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лавр Георгиевич свою жену без тени улыбки называл «начальником тыла». Таисия Владимировна, многолетняя спутница жизни, обладала редкостным умением в любых условиях устраивать вполне приличный быт. Сказывались навыки офицерских жен, мотающихся с мужьями по самым захолустным гарнизонам. Они исхитрялись кормить и мужа и детей на скудные 39 рублей казенного жалованья.
В Петрограде семья Корнилова много лет снимала небольшую, тесную квартирку у вдовы-чиновницы возле Певческого моста. Поселились они, когда Лавр Георгиевич учился в Академии Генерального штаба. Здесь жили в страшном 1905 году, отсюда уехали в Китай и сюда же вернулись четыре года спустя. В этих стенах прошлым летом Корнилов пережил немало горьких дней, когда, убежав из германского плена, ждал военного суда.
Должность командующего войсками округа (по прежним меркам – столичный генерал-губернатор) предусматривала казенную квартиру. Таисия Владимировна решила не ломать налаженного быта. Судьба военного человека, да еще в такое время, могла переломиться в одночасье.
Больше всех возвращению отца обрадовался четырехлетний Юрик. Мальчишка, крепенький, живой как ртуть, не слезал с отцовских колен. Он каждый вечер не ложился спать, не дождавшись отца со службы… Дочь сильно подросла и выглядела настоящей невестой. Она увлекалась столичными театрами, много читала. Огонь в ее комнатке горел допоздна. Как-то мимоходом Лавр Георгиевич глянул на валявшуюся книжку. «Конь бледный» Бориса Ропшина (Савинкова), знаменитого террориста, настоящей грозы царской семьи и губернаторов. Вперемежку с бросанием бомб этот отчаянный боевик-убийца быстро и ловко сочинял романы с «идеологией», которыми зачитывалась учащаяся молодежь.
К утреннему чаю Таисия Владимировна положила на угол стола несколько свежих газет. В теперешней столичной жизни чтение газет, хотя бы наспех, стало необходимостью. Чаевничали на кухне, вдвоем, как некогда в туркестанских знойных гарнизонах, где молоденьким офицерам приходилось снимать чуть ли неглиняные сараи с прохудившимися крышами. Дети еще спали. Дочь, по обыкновению, зачитывалась до рассвета.
Чай подавался огненный, заваренный до черноты. Отрывисто прихлебывая из громадной кружки, Лавр Георгиевич торопливо просматривал газеты.
Градус газетной эйфории поднимался с каждым днем. Журналисты захлебывались. «Царство свободы…»«Эра всеобщего братства…» Вместо старорежимного «господин» теперь все чаще «гражданин», а иногда – «товарищ». Вместо привычного «Боже, царя храни» гремит повсюду «Марсельеза»… Копируют, как могут, французских якобинцев!
Ага, снова о нем: «революционный командующий…» Вот заладили!
За ним изо всех сил ухаживали – это становилось ясно. Ему не давали отойти в тень, заняться работой по наведению порядка в запущенном хозяйстве столичного гарнизона. А дел накопилось невпроворот. Однако взяться за расчистку никак не доходили руки – все некогда, все недосуг, бесконечные вызовы, совещания, торжественные собрания. Революция праздновала свою победу над самодержавием. При этом фигура столичного генерал-губернатора постоянно выставлялась напоказ. Не останавливались даже перед самой грубой лестью. Чье-то бойкое перо развязно утверждало, что в облике «первого революционного командующего» чрезвычайно много схожего с Суворовым: такой же щуплый телом, простецкое мужицкое лицо, удаленность от придворных дрязг, даже чуть ли не природное отвращение к любой политике, к любым интригам.
Интересно, какие события готовились и какая ему при этом отводилась роль?
Лавр Георгиевич обратил внимание на желчные насмешки английского посла Бьюкеннена. Давая интервью кому-то из пронырливых газетчиков, посол иронизировал: «По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании на публичных митингах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
– В пользу народа! – напыщенно заявил Керенский. – Его величества народа!
Поправок больше не требовалось. Родзянко, грузно шаркая ногами, направился звать великого князя. Оставалось получить его подпись.
Не присаживаясь и не читая текста, Михаил тряхнул пером в сторону и быстрым росчерком подписал. Керенский вытягивал шею, заглядывая через его плечо. Ему не молчалось, не стоялось на месте.
– Ваше высочество, вы великодушно доверили нам священ ный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли!
Великий князь удалился под торжественное безмолвие. Величие исторической минуты коснулось сознания каждого из присутствующих.
Едва за великим князем затворилась дверь, Керенский выпятил грудь и сунул руку за борт френча.
– Господа, Россия ждет наших решений. Сообщаю вам, что нам удалось отменить царский указ о назначении генерала Ива нова командовать войсками Петроградского округа. Р-революция в бурбонах не нуждается! Нам требуется новая армия, и мы ее создадим. Сейчас решается вопрос, кто заменит генерала Ивано ва. Мне называли имя Корнилова. Уверяют, что это вполне при личный человек.
Мешковато завозился Милюков.
– Александр Федорович, этот генерал пишет стихи. Керенский дернул головой, словно от удара в подбородок.
– Стихи? Гм… Нет, не читал.
– Он по-персидски пишет.
– Вот даже как! Но-о… почему же не по-русски?
– А вот он приедет, и вы его спросите сами! – усмехнулся Милюков.
– Стихи… – бормотал Керенский. – А что? Прекрасно. Но вая армия, новые генералы… Генерал не из казармы, а-а… так сказать, с Парнаса. Вот что значит, господа, очистительная революция!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лавр Георгиевич свою жену без тени улыбки называл «начальником тыла». Таисия Владимировна, многолетняя спутница жизни, обладала редкостным умением в любых условиях устраивать вполне приличный быт. Сказывались навыки офицерских жен, мотающихся с мужьями по самым захолустным гарнизонам. Они исхитрялись кормить и мужа и детей на скудные 39 рублей казенного жалованья.
В Петрограде семья Корнилова много лет снимала небольшую, тесную квартирку у вдовы-чиновницы возле Певческого моста. Поселились они, когда Лавр Георгиевич учился в Академии Генерального штаба. Здесь жили в страшном 1905 году, отсюда уехали в Китай и сюда же вернулись четыре года спустя. В этих стенах прошлым летом Корнилов пережил немало горьких дней, когда, убежав из германского плена, ждал военного суда.
Должность командующего войсками округа (по прежним меркам – столичный генерал-губернатор) предусматривала казенную квартиру. Таисия Владимировна решила не ломать налаженного быта. Судьба военного человека, да еще в такое время, могла переломиться в одночасье.
Больше всех возвращению отца обрадовался четырехлетний Юрик. Мальчишка, крепенький, живой как ртуть, не слезал с отцовских колен. Он каждый вечер не ложился спать, не дождавшись отца со службы… Дочь сильно подросла и выглядела настоящей невестой. Она увлекалась столичными театрами, много читала. Огонь в ее комнатке горел допоздна. Как-то мимоходом Лавр Георгиевич глянул на валявшуюся книжку. «Конь бледный» Бориса Ропшина (Савинкова), знаменитого террориста, настоящей грозы царской семьи и губернаторов. Вперемежку с бросанием бомб этот отчаянный боевик-убийца быстро и ловко сочинял романы с «идеологией», которыми зачитывалась учащаяся молодежь.
К утреннему чаю Таисия Владимировна положила на угол стола несколько свежих газет. В теперешней столичной жизни чтение газет, хотя бы наспех, стало необходимостью. Чаевничали на кухне, вдвоем, как некогда в туркестанских знойных гарнизонах, где молоденьким офицерам приходилось снимать чуть ли неглиняные сараи с прохудившимися крышами. Дети еще спали. Дочь, по обыкновению, зачитывалась до рассвета.
Чай подавался огненный, заваренный до черноты. Отрывисто прихлебывая из громадной кружки, Лавр Георгиевич торопливо просматривал газеты.
Градус газетной эйфории поднимался с каждым днем. Журналисты захлебывались. «Царство свободы…»«Эра всеобщего братства…» Вместо старорежимного «господин» теперь все чаще «гражданин», а иногда – «товарищ». Вместо привычного «Боже, царя храни» гремит повсюду «Марсельеза»… Копируют, как могут, французских якобинцев!
Ага, снова о нем: «революционный командующий…» Вот заладили!
За ним изо всех сил ухаживали – это становилось ясно. Ему не давали отойти в тень, заняться работой по наведению порядка в запущенном хозяйстве столичного гарнизона. А дел накопилось невпроворот. Однако взяться за расчистку никак не доходили руки – все некогда, все недосуг, бесконечные вызовы, совещания, торжественные собрания. Революция праздновала свою победу над самодержавием. При этом фигура столичного генерал-губернатора постоянно выставлялась напоказ. Не останавливались даже перед самой грубой лестью. Чье-то бойкое перо развязно утверждало, что в облике «первого революционного командующего» чрезвычайно много схожего с Суворовым: такой же щуплый телом, простецкое мужицкое лицо, удаленность от придворных дрязг, даже чуть ли не природное отвращение к любой политике, к любым интригам.
Интересно, какие события готовились и какая ему при этом отводилась роль?
Лавр Георгиевич обратил внимание на желчные насмешки английского посла Бьюкеннена. Давая интервью кому-то из пронырливых газетчиков, посол иронизировал: «По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании на публичных митингах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221