ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
По расчетам, на вторую ночь они должны были выбраться на берег Дуная.
Внезапно патриархальную деревенскую тишину разорвал гулкий выстрел. Лавр Георгиевич вскочил на ноги. Выстрелы забухали один за другим, затем внезапно стихли. Ну так и есть – Франтишек. Дернуло же его! Не вытерпел… И Лавр Георгиевич поспешно удалился в глубину леса.
К Дунаю он добрался из последних сил. Река была широка, могучее течение завивало устрашающие водовороты. Лодку бы, естественно. На худой конец плот. Но берег был пустынен… что в общем-то хорошо, спасительно. В наступивших сумерках он стал пробираться вверх по течению, постоянно опасаясь напороться на пограничников.
В полночь, в самую глухую пору, он связал одежду и сволок в воду сухое бревно. Вода обожгла его. Он брел, пока дно не оборвалось под ногами. Тогда он поплыл, толкая перед собой бревно…Удача еще раз обернула к беглецу свой милостивый лик. В те дни Румыния наконец преодолела свои мучительные сомнения и объявила Германии войну. Корнилов, из последних сил выбираясь на скользкий глинистый берег, попал на землю союзника по борьбе. В городишке Турну-Северин он увидел избитый казарменный плац и на нем изломанный строй оборванных солдат. Перед строем суетился офицер со знакомыми погонами, генерал услышал раскатистую русскую брань. Как оказалось, в городишке отлавливали дезертиров и формировали команды из пленных. Занимались этим командированные из России офицеры…
Это были свои. Лавр Георгиевич попал домой!
Весть о побеге Корнилова из плена полетела впереди генерала, и к тому дню, когда он из Румынии добрался до столицы, здесь уже шумели газеты. В самом деле, бегают солдаты и офицеры – молодость, отвага, наплевательство к дорожным трудностям, – но тут бежал и все преодолел человек немалого чина и почтенного возраста!
Из 60 попавших в плен генералов русской армии пытался бежать и убежал только один – Корнилов.
В Генеральном штабе, родном доме, Лавр Георгиевич встретил давнишнего знакомца, генерала Аверьянова, ведавшего в те годы резервами. Утолив первую радость, принялись выкладывать новости. Говорил больше Аверьянов. Он сразу же предупредил Корнилова, что среди высшего армейского начальства с давних пор – еще с того дня, когда его оглушило разрывом в Карпатах, – существует стремление отдать его под суд. На него вешали разгром 48-й Стальной дивизии.
Особенную настойчивость проявлял его бывший начальник командующий 8-й армией генерал Брусилов.
Ожидание того, как решится судьба, отравляло радость от обретенной свободы, семьи и детей.
Генерал Брусилов был старше его на целых 17 лет. Человек совсем иного поколения. Выходец из почтенной военной семьи (отец генерал-лейтенант) , он воспитывался в Пажеском корпусе, служил в лейб-гвардии, однако академического образования не получил. То ли убоялся, как говорилось, бездны премудрости, то ли по своеобразной направленности ума, – поговаривали, что в его доме, в семье, благодаря настроениям жены, укоренилась новейшая мода к мистике, к оккультизму.
Генерал Брусилов был из числа умельцев, то есть знал, как следует служить. Такие обыкновенно незаметны на поле боя, зато весьма искусны на паркете. Судьба его сложилась счастливо. Особенно успешными оказались годы, когда он начальствовал в кавалерийской школе: среди воспитанников был будущий император Николай II. Генерал Брусилов учил его подавать строевые команды – ставил наследнику престола командирский голос.Генерал Аверьянов, прекрасно осведомленный обо всем, что происходило в окружении царя и в Государственной думе, развлекал Корнилова забавными историями. Ветхий старец Горемыкин упорно цеплялся за кресло главы правительства. Недавно на пост военного министра удалось пролезть генералу Поливанову. Он явился для представления к Горемыкину. Бедный старик спутал бравого генерала с дамой и вместо рукопожатия галантно склонился и поцеловал Поливанову руку. Ну разве не смешно?
Однако глаза генерала не смеялись. Он не скрывал, что отказывается понимать, чем может закончиться этот страшный 1916 год. Развал армии продолжался, но наверху не перестают талдычить об окончательной победе. В голосе Аверьянова звучала застарелая горечь. Прежде солдат исповедовал традиционное: верность Вере, Царю и Отечеству. Теперь у него на уме водка, колбаса и бабы.
Корнилов поражался духу стяжательства, царившему в Петрограде. Огромный город наводнен скользким, пройдошливым народом. Чудовищные состояния возникали, казалось бы, из одного столичного воздуха. Фронт, грохот снарядов, кровь солдат существовали совершенно отдельно от этой вакханалии безудержной наживы. Повсюду орудовали шайки ловких дельцов, из всего ковались прежде всего деньги, деньги, деньги… Газеты сообщили о гигантской афере с продажей русского сахара Германии, об арестах в Киеве и Петрограде. В тюрьму угодил такой делец, как знаменитый Митька Рубинштейн. К случаю вновь всплыли имена томившегося в каземате крепости Сухомлинова и повешенного полковника Мясоедова.
Об этом нашумевшем деле Аверьянов знал очень много из того, о чем в печати не сообщалось. Старика Сухомлинова подвела молодая жена, прелестная Екатерина Викторовна. Казненный Мясоедов, шпион на самом деле, был ее любовником. А свел их и уложил в постель пройдоха Альтшиллер, многолетний наперсник Сухомлинова, его, так сказать, «еврей при губернаторе».
– Я, Лавр Георгиевич, сам знаешь, к евреям ничего такого не испытывал. Ну, евреи и евреи… Но все-таки, согласись же, так нельзя! Куда ни сунься – везде. Надо же, понимаешь, и совесть поиметь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Внезапно патриархальную деревенскую тишину разорвал гулкий выстрел. Лавр Георгиевич вскочил на ноги. Выстрелы забухали один за другим, затем внезапно стихли. Ну так и есть – Франтишек. Дернуло же его! Не вытерпел… И Лавр Георгиевич поспешно удалился в глубину леса.
К Дунаю он добрался из последних сил. Река была широка, могучее течение завивало устрашающие водовороты. Лодку бы, естественно. На худой конец плот. Но берег был пустынен… что в общем-то хорошо, спасительно. В наступивших сумерках он стал пробираться вверх по течению, постоянно опасаясь напороться на пограничников.
В полночь, в самую глухую пору, он связал одежду и сволок в воду сухое бревно. Вода обожгла его. Он брел, пока дно не оборвалось под ногами. Тогда он поплыл, толкая перед собой бревно…Удача еще раз обернула к беглецу свой милостивый лик. В те дни Румыния наконец преодолела свои мучительные сомнения и объявила Германии войну. Корнилов, из последних сил выбираясь на скользкий глинистый берег, попал на землю союзника по борьбе. В городишке Турну-Северин он увидел избитый казарменный плац и на нем изломанный строй оборванных солдат. Перед строем суетился офицер со знакомыми погонами, генерал услышал раскатистую русскую брань. Как оказалось, в городишке отлавливали дезертиров и формировали команды из пленных. Занимались этим командированные из России офицеры…
Это были свои. Лавр Георгиевич попал домой!
Весть о побеге Корнилова из плена полетела впереди генерала, и к тому дню, когда он из Румынии добрался до столицы, здесь уже шумели газеты. В самом деле, бегают солдаты и офицеры – молодость, отвага, наплевательство к дорожным трудностям, – но тут бежал и все преодолел человек немалого чина и почтенного возраста!
Из 60 попавших в плен генералов русской армии пытался бежать и убежал только один – Корнилов.
В Генеральном штабе, родном доме, Лавр Георгиевич встретил давнишнего знакомца, генерала Аверьянова, ведавшего в те годы резервами. Утолив первую радость, принялись выкладывать новости. Говорил больше Аверьянов. Он сразу же предупредил Корнилова, что среди высшего армейского начальства с давних пор – еще с того дня, когда его оглушило разрывом в Карпатах, – существует стремление отдать его под суд. На него вешали разгром 48-й Стальной дивизии.
Особенную настойчивость проявлял его бывший начальник командующий 8-й армией генерал Брусилов.
Ожидание того, как решится судьба, отравляло радость от обретенной свободы, семьи и детей.
Генерал Брусилов был старше его на целых 17 лет. Человек совсем иного поколения. Выходец из почтенной военной семьи (отец генерал-лейтенант) , он воспитывался в Пажеском корпусе, служил в лейб-гвардии, однако академического образования не получил. То ли убоялся, как говорилось, бездны премудрости, то ли по своеобразной направленности ума, – поговаривали, что в его доме, в семье, благодаря настроениям жены, укоренилась новейшая мода к мистике, к оккультизму.
Генерал Брусилов был из числа умельцев, то есть знал, как следует служить. Такие обыкновенно незаметны на поле боя, зато весьма искусны на паркете. Судьба его сложилась счастливо. Особенно успешными оказались годы, когда он начальствовал в кавалерийской школе: среди воспитанников был будущий император Николай II. Генерал Брусилов учил его подавать строевые команды – ставил наследнику престола командирский голос.Генерал Аверьянов, прекрасно осведомленный обо всем, что происходило в окружении царя и в Государственной думе, развлекал Корнилова забавными историями. Ветхий старец Горемыкин упорно цеплялся за кресло главы правительства. Недавно на пост военного министра удалось пролезть генералу Поливанову. Он явился для представления к Горемыкину. Бедный старик спутал бравого генерала с дамой и вместо рукопожатия галантно склонился и поцеловал Поливанову руку. Ну разве не смешно?
Однако глаза генерала не смеялись. Он не скрывал, что отказывается понимать, чем может закончиться этот страшный 1916 год. Развал армии продолжался, но наверху не перестают талдычить об окончательной победе. В голосе Аверьянова звучала застарелая горечь. Прежде солдат исповедовал традиционное: верность Вере, Царю и Отечеству. Теперь у него на уме водка, колбаса и бабы.
Корнилов поражался духу стяжательства, царившему в Петрограде. Огромный город наводнен скользким, пройдошливым народом. Чудовищные состояния возникали, казалось бы, из одного столичного воздуха. Фронт, грохот снарядов, кровь солдат существовали совершенно отдельно от этой вакханалии безудержной наживы. Повсюду орудовали шайки ловких дельцов, из всего ковались прежде всего деньги, деньги, деньги… Газеты сообщили о гигантской афере с продажей русского сахара Германии, об арестах в Киеве и Петрограде. В тюрьму угодил такой делец, как знаменитый Митька Рубинштейн. К случаю вновь всплыли имена томившегося в каземате крепости Сухомлинова и повешенного полковника Мясоедова.
Об этом нашумевшем деле Аверьянов знал очень много из того, о чем в печати не сообщалось. Старика Сухомлинова подвела молодая жена, прелестная Екатерина Викторовна. Казненный Мясоедов, шпион на самом деле, был ее любовником. А свел их и уложил в постель пройдоха Альтшиллер, многолетний наперсник Сухомлинова, его, так сказать, «еврей при губернаторе».
– Я, Лавр Георгиевич, сам знаешь, к евреям ничего такого не испытывал. Ну, евреи и евреи… Но все-таки, согласись же, так нельзя! Куда ни сунься – везде. Надо же, понимаешь, и совесть поиметь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221