Пробираться удавалось немногим. В Новочеркасске в иные дни записывалось всего по два человека. Сильным подспорьем явился Корниловскии полк Нежинцева и полк Дроздовского, своим ходом добравшийся до Дона с Румынского фронта.
Нежинцев подробно рассказал о мытарствах своих корниловцев. Полк из-под Могилева попал в Киев. Поразив местные власти своей старорежимной дисциплинированностью, он пришелся ко двору. В него влились юнкера трех киевских военных училищ: Константиновского, Алексеевского и Сергеевского. За Нежинцевым принялся ухаживать сам Петлюра. Он предлагал добровольцам никуда не уезжать и, не меняя даже знамени, взять на себя охрану Киева. Нежинцев хитрил и всеми способами добивался пропуска на юг: он уверял, что полк намерен усилить войска Кавказского фронта. Петлюре он не верил. Лукавый хохол вел подозрительную дружбу с Пятаковым, лидером большевиков. Не-жинцев догадывался, что «собака зарыта» неглубоко: все дело в немецких деньгах на разгром России. Петлюра и Пятаков служили одному хозяину. Правда, хозяин до поры до времени предпочитал не высовываться…
В трудном пути до Новочеркасска Корниловскии полк не потерял ни одного человека и прибыл в полном составе: 500 штыков и 50 офицеров.
В этот вечер, вернувшись домой, Лавр Георгиевич застал в семье настоящий праздник: приехал Хаджиев, оборванный, худой, неузнаваемый. Лишь по-прежнему вспыхивала его ослепительная белоснежная улыбка. Корнилов не удержался и растроганно простер руки:
– Хан, голубчик, а я, признаться, уж и панихиду отслужил… Таисия Владимировна всплакнула. Маленький Юрик не слезал с коленей гостя.
– Папа, папа, хан не умер. Он снова будет с нами жить! Текинцы пробивались трудно. Полк понес тяжелые потери. В Новочеркасск с Хаджиевым добралось всего 40 всадников.
Сегодня Хаджиев виделся с Нежинцевым, встретились случайно. Тот зазывал его в свой полк.
Корнилов распорядился:
– Хан, вы останетесь со мной!
Молодой офицер весь вечер рассказывал о мытарствах своего погибшего полка. Отважные текинцы сложили головы на морозных полях России. Погибая сама, Россия погубила и своих самых преданных защитников. Хаджиев изумлялся чудовищному равнодушию русских людей к потокам крови. В этом было что-то баранье. Пастух, выбрав овцу, принимается свежевать ее среди отары, а в это время остальные овцы спокойно щиплют травку и безмятежно сыплют «орешки».
– Буюр-ага, волк никогда не сунется в конский косяк. Но еще ни одно баранье стадо не затоптало волка!
Как всегда, Хаджиев больше чувствовал, чем мог выразить словами.
Он сообщил, что несколько текинцев решили уезжать домой, в Ахал. Лавр Георгиевич пообещал приехать попрощаться и, достав бумажник, попросил передать уезжавшим по 25 рублей на человека. Больше, к сожалению, денег не было. Как с горечью сообщил ему генерал Алексеев, всех пожертвований на спасение России набралось 400 рублей!
Тихий Дон в мыслях Корнилова являлся последним прибежищем патриотов, их последней надеждой. Сюда стремились уцелевшие остатки русского офицерского корпуса. Область Всевеликого войска Донского представлялась ему оплотом решительного сопротивления развалу России. Триста лет назад Русь спасло нижегородское народное ополчение, очистившее от поляков Москов-ский Кремль. Теперь спасение придет с Дона, и принесет его славное российское казачество.
Надежды и упования оказались тщетными. Лавр Георгиевич понял это из первого же разговора с генералом Алексеевым. Старик жил в Новочеркасске уже больше месяца и находился в подавленном состоянии.
Громадная Россия, страдающая от анархии и безвластия, сказал Алексеев, страшила Дон. Казацкие старшины лелеяли мысль зажить отдельно от России, изолированно, своей небольшой республикой, похожей на Запорожскую Сечь. Будь это возможно, они бы сменили и язык. К их сожалению, казачество никакого другого языка, кроме русского, никогда не знало.
Стремление отгородиться от России сказывалось уже в том, что в формуле воинской присяги, недавно принятой Верховным кругом казачьих войск в Екатеринодаре, было изъято даже само упоминание о России. Казачество все более смотрело на себя как на особенную нацию.
– Но за себя-то они сражаться намерены? – спросил Корни лов.
– Сомневаюсь. Они считают, что кадеты и буржуи стараются поссорить их с Москвой.
Корнилов спросил о настроении Каледина.
– У него положение труднейшее, – ответил Алексеев.
Свое обещание «дать приют русскому офицерству» атаман выполняет. Но на него наседают со всех сторон. Беженцы из России выглядят на Дону как опасные квартиранты. Ссориться из-за них с громадным северным соседом никому не хочется. Каледин уже намекал, что офицерству гораздо безопаснее было бы перебраться в Ставрополь или даже в Камышин.
– Хуторяне… – язвительно проговорил Корнилов. – Моя хата с краю!
– Не отсидятся, – сказал Алексеев. – Иногородние хотят делить не только помещичью землю, но и казачью. А тут еще подваливают эшелоны с солдатами. Кавказский фронт распался. Новороссийск и Тихорецкая забиты фронтовиками. Так что боль шевики не только с севера…
Недавно генерал Лукомский ездил во Владикавказ, а Деникин и Марков – на Кубань. Там положение еще хуже. С падением центральной власти в Петрограде произошел распад державы на небольшие озлобленные куски. В Дагестане все заметнее влияние Турции. В Чечне образовалось примерно 60 партий, в каждой свой отдельный вождь, и все остервенело режутся друг с дружкой. Ингуши вообще грабят всех, кто ни попадись. Недавно они заключили союз с чеченцами: выживают, а то и просто вырезают казачьи станицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221