Греча же мы не стремились вовлекать. Он не разделял наше положение и сразу бы раструбил о нашей тайне.

Единственная частная ежедневная газета — «Северная пчела» — действительно была журналистским созданием Булгарина. В руках Булгарина и его помощника Греча находилось исключительное право ежедневно информировать общественность о том, о чем они считали нужным. «Северная пчела» печатала статьи и комментарии по международным событиям, автором которых выступал служащий Третьего отделения Фок. Критиковать, оспаривать или опровергать такие статьи было строго запрещено, ибо они отражали официальную точку зрения. Сохранились документы и материалы, которые свидетельствуют, что редакция получала от Третьего отделения деньги на «редакционные расходы».
Булгарин внес и один совершенно «новый» элемент в свою «редакционную» деятельность — по части взяток. В газете расхваливались или охаивались те или иные товары, магазины, фабрики и даже рестораны! Булгарин придумал ряд приемов, наносивших убыток упрямым торговцам и фабрикантам, которые отказывались давать ему взятки, — охаиванием их товаров, высмеиванием их магазинов…
Приехавший из Москвы в Петербург Белинский удивленно воскликнул: «Какой мир! Открыто берут взятки!»
Пушкин тонко съязвил над «Северной пчелой», назвав ее редакторов «грачами-разбойниками». Греч и Булгарин думали только об одном — о деньгах! Личный «доход» каждого из них достигал внушительной цифры — 24 тысяч рублей в год. Это была весьма значительная в то время сумма.
В архивах Третьего отделения хранится любопытное письмо Булгарина. Узнав, что генерал Дубельт стал первым помощником Бенкендорфа, Булгарин ему тут же написал: «В одном обществе я говорил о Вас, где, между прочим, присутствовало три генерал-адъютанта… О Вас говорил с таким чувством, что один из старых острословов назвал меня Фаддеем Дубельтовичем. Я не умею быть привязанным наполовину — и или молчу, или порицаю, а когда сам убежден сердцем, то и хвалю от сердца!»
В адрес Булгарина сыплются эпиграммы, открытые осуждения, распространяются недвусмысленные записки, в которых честные литераторы открыто говорят о его предательстве. Даже в «Ведомостях Санкт-Петербургской полиции» публиковалась плохо завуалированная реклама, в которой использованы были заглавия книг Булгарина с более чем прозрачной подписью: «От сына „Ваньки-Каина“ «.
Булгарин взбешен. Он пишет длинное «опровержение» в Третье отделение и настаивает на заступничестве. «Что касается пародии с объявлением об издании моих сочинений, — писал Булгарин, — то, первое, благопристойность и уважение к общественной нравственности требуют запрещения печатания „Ванька-Каин“ и, второе, сочетание имен Ивана и Каина с заглавиями моих сочинений представляется явной обидой для чести гражданина. За границей против меня публикуют пасквили. Они исполнены открыто якобинскими идеями и оскорблениями против правительства. Против меня пишут всякие гнусности в „Отечественных записках“, в литературном приложении к „Русскому инвалиду“ и в „Полицейском вестнике“. А я нигде не могу найти средство для суда и расправы. Куда только не обращался с жалобами? Бог своей благостью Вам определил в жандармский корпус. Вот почему обращаюсь к Вам за защитой! С истинным высокопочтением и беспредельной преданностью имею честь, Ваше превосходительство, оставаться милостивому государю покорным слугой. Ф. Булгарин».

На заданные темы Булгарин пишет едва ли не с энтузиазмом. Вспомним, что тон таким «желательным» темам дает сам высочайший «эксперт» по литературе — Николай I. После того как он прочитал пушкинского «Бориса Годунова», то повелел, что поэту необходимо исправить. «Я считаю, — писал венценосный критик, — что цель господином Пушкиным была бы вполне исполнена, если обязательно начисто переработает свою комедию в историческую повесть или роман, по примеру Вальтер Скотта».
Из стихов, из звонких рифм, из бессмертных строк великого творения молодой поэт должен был составить нравоучительный роман!
Гениального Пушкина Николай I поучал, как писать! Ему, Николаю I нужна была совсем другая литература: пресмыкающаяся, восхваляющая, парадная. Литература по его воле, по его теме, по его вкусу. Свободолюбивые называли ее лакейской или полицейской литературой.
В этом отношении Булгарин проявлял усердное старание и сочинил роман, подделываясь под Вальтера Скотта, под заглавием «Иван Вижигин». Роман имел успех у невзыскательного читателя. Его покупали, читали, охали и ахали над его страницами.
В архивных материалах эпохи декабристов, в воспоминаниях множества людей Булгарин предстает в образе подлеца. В нем, перефразируя Чехова, все было отвратительно — и мысли, и лицо, и одежда. Книг, исследований, статей о Булгарине нет. Нет и полной биографии.
Пушкин относился к Булгарину не просто неприязненно. Он заслуженно презирал его. Пушкин пишет язвительные эпиграммы на Булгарина, саркастические пародии, критические заметки. На первый взгляд казалось: зачем уделять было столько внимания презренной личности? Даже близкие друзья Пушкина не видят смысла заниматься Булгариным. Зачем же ему, гению, нужно было уделять внимание и тратить время на бездарность?
Дело в том, что в условиях жесточайшей цензуры Пушкин в Булгарине видит не только «другое течение» в литературе, не только литературного ремесленника. Он чувствует всем своим существом, что здесь скрывается доносчик, иуда. Пушкин называет его «сволочью в нашей литературе» — может быть, не совсем поэтично, но глубоко верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150