Немец сбросил кассетные бомбы. Они разрывались на высоте нескольких футов над землей и разбрасывали на большой площади множество мелких осколочных бомб. «Мессер» накрыл стоянку 416-й эскадрильи. Несколько раненных механиков уже попали в руки докторов, но пятерым уже никто не мог помочь. Один «Спитфайр» горел, разлившийся горящий бензин и рвущиеся боеприпасы мешали пожарным. Отличились двое пилотов — МакКолл и Гарлинг. С риском для жизни они забрались в кабины стоящих рядом «Спитфайров» и отвели их в безопасное место.
После этого реактивные «мессеры» начали ежедневно бомбить наш аэродром. Гибли люди, горели «Спитфайры». Вражеские реактивные самолеты подходили на большой скорости с востока, поэтому, чтобы защитить аэродром, мы начали патрулирование на излюбленных немцами высотах атаки. Но наши «Спитфайры» были слишком тихоходны, чтобы перехватить Ме-262. Хотя мы часто имели преимущество высоты, заставить противника принять бой нам не удавалось. Совершенно неожиданно наши самолеты полностью устарели. Если бы немцы располагали значительным количеством этих замечательных самолетов, они быстро вырвали бы у нас господство в воздухе, которое мы так давно удерживали.
Полное превосходство Ме-262 было продемонстрировано нам, когда однажды вечером мы патрулировали над Грейвом. Кенвей сообщил, что реактивные самолеты появились над Голландией, но мы ничего не могли увидеть, хотя тщательно всматривались в темнеющее небо. Внезапно, без всякого предупреждения, в сотне ярдов от наших «Спитфайров» возник реактивный «мессер». Вероятно, пилот нас увидел, так как он резко пошел вверх. Хотя он был уже недосягаем, я все-таки дал ему вслед длинную очередь, скорее от злости на собственную беспомощность, чем всерьез рассчитывая сбить немца. Когда немец уже исчезал вдали, он, словно издеваясь, выполнил четкую бочку. Мы гадали, почему немецкий пилот так и не атаковал нас, если только не израсходовал ранее боеприпасы. Позднее в тот же день позвонил Дэл Рассел и сообщил, что один из его парней сбил Ме-262. Это был первый случай, когда нам удалось уничтожить самолет этого типа, поэтому Дэл и его крыло праздновали великое событие.
Разумеется, это было здорово. Но в то же время это было дурным предзнаменованием. Уничтожение одного самолета не должно становиться поводом для праздника.
Несмотря на заверения, что мы больше не увидим его-по эту сторону Атлантики, вскоре после Арнема мы получили известие, что Дэнни Браун прибыл в Англию и вернется в наше авиакрыло. Мы собирались встретить его торжественным обедом, и мне очень хотелось угостить его на славу. Как-то вечером со своего «Спитфайра» я заметил несколько утиных выводков, после чего отправился на охоту. Прежде чем стало совсем темно, Салли принесла мне полдюжины птиц. На обратном пути я сделал короткую остановку и в свете фар постарался набрать грибов, которые росли здесь в огромных количествах. Когда я прибыл в расположение эскадрильи, Дэнни был уже там. В этот день у нас был еще один повод для вечеринки помимо его возвращения. Наше крыло, сформированное в 1942 году, сбило 200-й самолет противника.
Мы прошли несколько ярдов, которые отделяли мой фургон от палатки-столовой. Здесь мы встретили остальных командиров эскадрилий, которые были очень рады видеть Дэнни. После того как стаканы были наполнены, мы приготовились услышать пикантные подробности его похождений в Штатах. В палатку набилась большая часть из 150 офицеров авиакрыла, но рассказ был прерван каким-то незнакомым звуком и ожесточенным лаем зениток. После этого совсем рядом грохнул сильный взрыв. К счастью, никто не был ранен. Утром мы выяснили, что это был один из самолетов системы «Мистель». Это совершенно необычное устройство состояло из бомбардировщика Ju-88, набитого взрывчаткой, на котором сверху был укреплен Me-109. Эти два самолета были связаны таким образом, что пилот «мессера» мог навести бомбардировщик (в котором не было экипажа) на выбранную цель. После этого истребитель отцеплялся и улетал, а бомбардировщик падал и взрывался. По разным причинам немцы изготовили совсем немного сцепок «Мистель», которая служит еще одним примером их изобретательности.
Перед тем как Билл вернулся из отпуска, мне сообщили, что Паула родила нашего первого сына Майкла. Однако роды прошли тяжело, и она серьезно заболела. Было ясно, что мне следует немедленно прибыть домой, но я не мог бросить канадцев в отсутствие Билла. Были приняты меры, чтобы вернуть его как можно скорее. Тем временем я мучился в Грейве, не имея известий из Англии. Наконец Билл вернулся, и я немедленно вылетел в Норфолк. К счастью, Паула уже пошла на поправку, но все-таки несколько дней я пробыл рядом в качестве сиделки. Только в конце октября я улетел в Тангмер, дозаправился и снова полетел через Ла-Манш, чтобы вернуться в свое авиакрыло.
Глава 18.
Брюссель
Уже под конец моего полета я получил приказ садиться в Брюсселе. Это могло означать только одно: авиакрыло было выведено с промокшего насквозь аэродрома на берегу Мааса. Когда я кружил над аэродромом Брюссель-Эвер, то увидел «Спитфайры» моих 4 эскадрилий, расставленные по периметру. Билл встретил меня и сообщил, что из Грейва их убрали еще несколько дней назад. Этот аэродром размок настолько, что взлетать и садиться стало слишком опасно. Кроме того, он подвергался постоянным атакам немецких реактивных бомбардировщиков.
В Эвере было более чем достаточно жилья, и наш наземный персонал с радостью забросил палатки подальше и перебрался в настоящие дома. Нам сказали, что мы можем реквизировать частные дома, которые раньше занимали немцы или бельгийские коллаборационисты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109