Когда мы пролетали над сильно укрепленным районом, вокруг нас появились черные кляксы разрывов тяжелых снарядов. Мой «Спитфайр» резко вздрогнул, получив порцию осколков в хвост. Самолет сразу начал плохо реагировать на движения ручки управления. Поэтому я передал командование и повернул назад на аэродром. На малой скорости самолет вообще отказывался разворачиваться, и я с огромным облегчением вздохнул, когда оказался на земле. Повреждения оказались не слишком большими. Несколько дырок в рулях направления и высоты и почти перебитый трос управления. Сержант спросил у меня:
«Вы хотите снова лететь, сэр? Я скоро подготовлю еще один самолет».
«Нет уж, спасибо, — ответил я. — Я полагаю, для одного дня достаточно. Единственное, чего я сейчас действительно хочу — крепко напиться!»
* * *
События укоряли свой ход. Через 2 дня после битвы над Сеной был освобожден Париж. В начале сентября валлийские гвардейцы первыми вошли в Брюссель под радостные крики огромной толпы. Битва за Францию закончилась.
Новый аэродром нашего крыла находился в Илье Л'Эвек, примерно в 40 милях западнее Парижа. Билл и я полетели туда, чтобы осмотреться до прибытия эскадрилий. Летное поле было усеяно бомбовыми воронками, но некоторые из них были уже засыпаны. Мы получили в свое распоряжение довольно узкую грунтовую полосу. После этого мы покинули побережье, которое стало нашим домом почти на 3 месяца. Мы провели перебазирование с максимально возможной скоростью, так как наши войска наступали слишком быстро. Мы уже начали бояться, что отстанем от несущейся вперед линии фронта.
Глава 17.
Наступление
Мы сумели действовать из Ильера только 2 дня. После этого британские авангарды уже вышли за пределы радиуса действия наших «Спитфайров». Пока не будет найден другой подходящий аэродром, нам придется ограничиться тренировочными полетами.
Наш аэродром находился в сельскохозяйственном районе. Пшеница уже была сжата и лежала в скирдах. Несколько дней мы наслаждались охотой, чего не было в Нормандии. Найти куропаток не составляло проблемы, и выводки были многочисленными и крупными. Пять или шесть обладателей дрянных дробовиков сколотили охотничий клуб. Патроны не были проблемой, так как у нас постоянно велась стрельба по тарелочкам, чтобы втолковать пилотам принципы стрельбы с упреждением. Салли с восторгом бегала за подранками и приносила добычу, которая от нас могла ускользнуть. Фред Вэрли и его коллеги неодобрительно качали головами, когда мы возвращались с охоты, так как им предстояло приводить в порядок нашу одежду. Однажды мы вернулись поздно вечером и принесли с собой более 50 птичек. Вскоре офицеры отобедали жарким из куропаток, которое запивали прекрасным шампанским. Его поставляли нам французы. Местность прямо кишела дичью, и зайцы, куропатки и фазаны приятно разнообразили наше меню. В некоторых речках водилась форель. У нас не было сетей, но существовали и другие способы доставить эту прекрасную рыбу нам на стол. Мы наслаждались жизнью в Ильере большую часть золотых осенних деньков. Пыль и пот Нормандии ушли куда-то в прошлое.
Мы провели в Ильере более 3 недель, занимаясь охотой, рыбалкой, ездили в Париж. Но постепенно все это теряло привлекательность. Иногда мы слышали новости о базирующихся на передовой авиакрыльях, которые еще больше разжигали наше желание попасть туда. Уолли МакЛеод изо всех сил рвался в бой и постоянно требовал от меня сообщения о нашем переводе на фронт. Он обнаружил, что отдыхать тоже трудно, и не скрывал своего желания увеличить личный счет, который составлял сейчас 21 победу. Официально он считался лучшим асом Королевских Канадских ВВС. Хотя Сумасброд Берлинг сбил больше самолетов, львиная доля его побед пришлась на тот период, когда он служил в Королевских ВВС. Это было слишком тонкое различие, но получалось, что МакЛеод — лучший ас ККВВС, а Берлинг — лучший ас-канадец. Уолли намеревался исправить это странное положение, просто обойдя Джорджа.
Иногда Уолли сопровождал нас во время охотничьих вылазок. Но несколько раз я видел его в кинопроекторной, где он внимательно просматривал пленки своего фотопулемета и пытался понять, можно ли было сбить этот самолет, затратив меньше снарядов. Он лично проверял пушки своего «Спитфайра». Он сам вылизывал свой самолет, пока тот не начинал блестеть на солнце, как драгоценный камень. И единственной темой разговоров были бои.
Люфтваффе начали быстро оправляться от поражения в Нормандии и поспешного отступления на аэродромы восточнее Рейна. В сентябре немецкая авиапромышленность работала с предельным напряжением, и производство одномоторных истребителей достигло рекордной отметки. Истребительные эскадрильи получили множество новых самолетов. Даже те части, которые были практически уничтожены во Франции, были переформированы и снова могли вступить в бой. Немцы прилагали огромные усилия, чтобы увеличить численность и эффективность истребительной авиации даже в ущерб бомбардировочной и ночной истребительной. Немецкое Верховное Командование было уверено, что роль бомбардировщиков смогут взять на себя самолеты-снаряды, и часть пилотов бомбардировщиков была спешно переведена в истребительные эскадрильи. Люфтваффе еще не были сломлены. Находясь в Ильере, мы получили тревожные сообщения о появлении скоростных реактивных истребителей.
Таким было состояние Люфтваффе на 17 сентября, когда союзники начали крупнейшую воздушно-десантную операцию, в которой участвовали более 1000 самолетов с парашютистами и 500 планеров. Целью операции был захват плацдарма на восточном берегу Рейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109