Неизбежно должны были начаться спекуляции вокруг возможного наследника.
Здесь уже упоминалось о неясностях с наследованием в имперском Риме. Но еще запутаннее обстояло дело в таком царстве, как Иудея, где монарх в разное время имел целую вереницу жен. Ибо Ирод со временем увеличил их количество с четырех, упоминавшихся на этих страницах, по крайней мере до десяти (см, генеалогическую таблицу). И у него имелось по меньшей мере пятнадцать детей, а по всей вероятности, больше: кто же из них должен был стать наследником? Правда, теоретически цари-клиенты оставляли вопрос о наследнике на усмотрение императора — если, так сказать, этот вопрос стоял вообще, потому что после смерти царя Рим вполне мог принять решение об аннексии. Но никто не сомневался в том, что Ироду принадлежало в этом деле не последнее слово.
Вопрос уже дал о себе знать примерно в 17 году до н.э. Старшим из сыновей Ирода был Антипатр II от его первой жены Дорис. Но оба уже 20 лет как были удалены от двора, и у Ирода относительно них пока не было никаких планов. Не проявлял он особого интереса и к своему отпрыску от жены-самаритянки Малфаке или к сыну второй Мариамны, отец которой был произведен в первосвященники. Больше других его интересовали сыновья от первой Мариамны, которую Ирод очень любил; она была хасмонейкой, и, несмотря на все его беды с хасмонейским домом, он предпочел продвигать этих мальчиков царских хасмонейских кровей. Двое молодых людей, Александр III и Аристобул IV, завершали учебу в Риме, и Ирод сам поехал за ними. Возможно, он ездил туда на прекрасно организованные Секулярные игры 17 года до н.э. которыми Август прославил Вечный город и собственную власть.
Во всяком случае, Ирод вернулся в Иудею с двумя юношами и очень скоро нашел им знатных невест. Александр женился на Глафире, дочери Архелая Сизиния, царя Каппадокии, большого государства-клиента на востоке Малой Азии, игравшего важнейшую роль в восточной пограничной системе Рима. Названной в честь бабки, известной соблазнительницы, некогда, возможно, прельстившей Антония, Глафире нравилось подшучивать над Иродом за то, что он выбирал себе жен по красоте, а не по воспитанию. Но царю она все равно очень нравилась. Другой сын, Аристобул, женился на своей кузине Беренике, дочери сестры Ирода Саломеи II. Никто не сомневался, что этих молодых людей готовили в наследники Ирода. И они пользовались популярностью, потому что по материнской линии были последними оставшимися в живых представителями хасмонейского дома, который когда-то освободил Иудею; к тому же, благодаря соответствующей аристократической внешности и манерам, они хорошо подходили к — предназначенной им роли. К сожалению, однако, оба держались надменно и вели себя бестактно, особенно со своей теткой Саломеей, чье низкое, по сравнению с собственным, происхождение они демонстративно подчеркивали. Разрядить обстановку ничуть не помогали и их молодые жены. Не уступавшая в снобизме Александру Глафира не уставала напоминать всем и каждому о том, что с обеих сторон она — обладательница самых что ни на есть древнейших кровей, а уж с материнской стороны в ней течет кровь богов. Что до супруги Аристобула Береники, то тот относился к ней с презрением, а она без удержу выбалтывала своей матери Саломее все его безрассудные высказывания в их адрес. Он без конца выражал недовольство тем, что, тогда как его брату досталась принцесса, ему лишь позволили жениться на простолюдинке. Но оба соглашались в одном: что когда они в конце концов достигнут трона, то их мачехи встанут за ткацкие станки рядом с рабынями, а сводным братьям достанутся должности деревенских писарей. Слышали также, как они оплакивали потерю родной матери, Мариамны I.
Саломея; поддерживаемая Феророй, передавала все эти неблагоразумные откровения Ироду в надежде, что это навлечет на молодых людей его немилость и приведет их к гибели. В результате всего этого атмосфера при дворе была в высшей степени напряженной. Ирод не имел ни дня, ни часа покоя, пишет Иосиф, ибо среди родственников и близких друзей то и дело возникали ссоры. И Ирод, бывший подозрительным человеком и всегда старавшийся защитить своих идумейских родственников, постепенно убеждался в справедливости некоторых обвинений, выдвигавшихся в адрес Александра и Аристобула. Это побудило его отказаться от мысли сделать их своими наследниками. Он вернул из изгнания их сводного брата, своего старшего сына Антипатра, и стал оказывать ему знаки своего расположения. Так, когда Марк Агриппа весной 13 года до н.э. возвращался в Рим, Ирод попросил его взять с собой Антипатра, и Агриппа согласился. Молодой человек должен был доставить требующий одобрения императора важный документ. Это было первое завещание Ирода, и в нем говорилось, что в соответствии с категорическими положениями иудейского закона о первородстве предполагалось сделать наследником царя именно Антипатра. Одновременно матери его Дорис разрешили вернуться в Иерусалим.
Возвышение Антипатра круто меняло положение, и отец, который так неожиданно то вселял надежды, то рушил планы и расчеты членов семьи, вряд ли мог избежать последствий. Более того, в чем бы ни состояла вина Александра и Аристобула, предпочтительность выбора Антипатра как старшего сына более чем сводилась на нет его злобным нравом и необычайным коварством, величайшей способностью обманывать, шпионить и делать грязную работу чужими руками. Ирод явно недооценивал безмерную неистребимую озлобленность, накопившуюся у Антипатра и его матери за время долгой ссылки в дикие края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73