Однако теперь его жизнь подошла к концу, поскольку Ирод, показав уличающие в преступлении письма, поддельные или подлинные, совету друзей и родственников — не историческому государственному совету, — приказал его задушить. Так кончил жизнь человек, который каким-то образом, правда не совсем охотно, играл главную роль в начале карьеры Ирода; человек, который, больше того, был единственным в своем роде историческим звеном, связавшим традиционное царственное первосвященство с величием освободителей-хасмонеев. Избавившись от Гиркана, Ирод мог ехать к Октавиану с более легким сердцем: ведь теперь не так просто найти кого-либо, кто мог бы заменить его на иудейском троне.
Тем не менее он тщательно продумал расстановку сил. Когда он последний раз уезжал на встречу с Антонием в Лаодикею, его жена Мариамна и особенно теща Александра создали серьезные неприятности, стоившие жизни его дяде и временному правителю Иосифу I. На сей раз Ирод принял чрезвычайные меры предосторожности, поместив обеих женщин в одну крепость, Александриум, у границы Иудеи и Самарии, но разлучив их с детьми Мариамны, которых, в свою очередь, послал в другую цитадель, Масаду, у южного края Мертвого моря. Их поручили заботам матери Ирода Кипры и его сестры Саломеи II. Таким образом, дети стали заложниками на случай, если Александра и Мариамна задумают затеять мятеж. Замок, куда их поместили, Александриум, передали под командование военачальника по имени Соэм — выходца из Итуреи, о котором мы еще услышим, — а Масада была поручена родному брату Ирода Ферору. Если бы пришло известие о смерти Ирода, Соэм должен был убить Александру и Мариамну, так что Ферор мог взять на себя руководство, не опасаясь вмешательства Хасмонеев, и идумейская династия таким образом осталась бы у власти. В конечном итоге наследниками стали бы сыновья Ирода от Мариамны, полуидумеи-полухасмонеи. Но Ирод считал, что Мариамна с матерью способны сразу после его смерти попытаться осуществить государственный переворот, который повлек бы за собой уничтожение его брата, сестры и других родственников; чтобы этого не случилось, им были приняты меры и отданы Соэму приказания.
* * *
Итак, весной 30 года он отправился на Родос. Перспективы, по сути дела, оказались не такими мрачными, как он думал, потому что, за единственным и вполне понятным исключением Клеопатры, Октавиан благоразумно решил утвердить всех основных правителей — клиентов Антония. Однако перед тем как предстать перед победителем, Ирод решил поостеречься — снял с головы царскую корону. Он был предан Антонию, сказал Ирод, и теперь будет предан Октавиану. И добавил, что был лоялен к Антонию до самого конца (что не совсем соответствовало истине, потому что он поспешил перехватить гладиаторов, направлявшихся в подкрепление к Антонию, и был фактически списан со счета как союзник командующим сухопутными силами Антония сразу после Акции). Ирод также заявил, что постоянно советовал Антонию избавиться от Клеопатры. Он определенно испытывал желание дать ему такой совет, но вряд ли бы отважился на деле выразить его вслух. Во всяком случае, Октавиан счел выражение таких настроений вполне уместным особенно потому, что они были созвучны официальной интерпретации гражданской войны, согласно которой настоящим врагом являлась чужеземка Клеопатра.
Итак, поездка Ирода на Родос оказалась успешной. Октавиан был вполне справедливо убежден в полезности иудейского монарха. И он объявил о своем подтверждении царского сана Ирода, а впоследствии провел через Сенат официальное утверждение этого решения. Была лишь одна потеря, некий Алексас I из Лаодикеи. Когда Антоний с остатками флота вернулся в Египет, он послал Алексаса, считавшегося другом его и Клеопатры, к Ироду, чтобы уговорить его не переходить на сторону Октавиана. Однако Алексас не только не выполнил поручения, но и сам переметнулся на сторону победителя. Теперь, на Родосе, Ирод, ободренный приемом со стороны Октавиана, попросил о снисхождении к Алексасу. Но просьба осталась без удовлетворения, потому что римлянин еще раньше поклялся покончить с этим человеком по той причине, что Алексас старался во что бы то ни стало воспрепятствовать примирению Октавиана и Антония, когда такая возможность существовала.
Однако это считалось всего лишь мелкой неприятностью; в более важных делах Ироду повезло на удивление больше. Более того, приближалось время, когда Ирод мог снова оказаться полезным. Октавиан собирался вот-вот двинуть войска на Египет, чтобы навсегда покончить с Антонием и Клеопатрой и затем аннексировать страну, превратив ее в богатый придаток Римской империи под своим личным управлением. Когда он высадился в Птолемаиде в Финикии, Ирод уже находился там с баснословными подарками, обильными запасами продовольствия и подготовленными для Октавиана и его соратников 150 апартаментами. Потом, когда римляне двинулись на Египет и достигли пустыни, Ирод снабжал их водой и даже вином.
Вскоре Антоний и Клеопатра покончили жизнь самоубийством. Ирод сопровождал Октавиана обратно в Антиохию с радостным сознанием, что пережил ненавистную царицу; а переживет он ее на 26 лет.
Далее, осенью 30 года вся территория, которой он лишился в ее пользу, снова стала принадлежать ему. К нему вернулись его драгоценные пальмовые и бальзамниковые рощи у Иерихона, он получил обратно береговую линию и даже приобрел на побережье некоторые города, которые перестали принадлежать Иудее с тех пор, как 33 года назад Помпей урезал ее территорию. Два из них были недалеко от Иерусалима — древние поселения филистимлян Иамния (Явне) и Азот (Ашдод).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73