А для этого требуется незаурядный талант, если учесть, как сильно изменился мир за последние века.
Я покинул свою стеклодувную мастерскую и принялся прогуливаться, любуясь развешанной по стенам коллекцией гобеленов. Я мог бы бродить здесь вечно. Моя личная бутылка – а дело происходило именно там – заключает в себе целый мир, никак не зависящий от человеческого времени и пространства. Любая из бутылок, о которых я упоминал, содержит собственный мир. Вы можете наполнить такую бутылку водой и поставить в нее цветы, ничуть не потревожив этот самый мир. Или же, если сумеете отыскать дорогу внутрь, вы можете гулять там, не опасаясь замочить ноги.
Моя бутылка располагает собственной необыкновенной флорой и фауной, куда в числе прочего входит и компания полупризрачных млечных духов. Они обитают в отгороженном занавесом районе, где вот уже тринадцать веков висит туман и моросит мелкий, уютный дождичек. А еще в моей бутылке живут великаны, драконы и прочие твари – одна другой удивительнее.
Климат здесь мягкий, хотя я позволяю, чтобы в горах лежал снег. Я держу у себя огромный лес, заполненный потаенными гротами, руинами и мшистыми гранитными валунами, на которых пляшут странные тени, не зависящие от освещения. Есть тут и океан – на тот случай, если мне захочется искупаться или походить под парусом.
Несмотря на замкнутость внутреннего пространства бутылки, мы здесь не страдаем от удушья. Как-то раз после кораблекрушения моя бутылка несколько веков пролежала на дне Восточно-Китайского моря. И никакая вода нам не мешала. Правда, с гостями были проблемы.
Владельцы наших бутылок всю свою жизнь живут рядом с этими сокровищами – стоит лишь руку протянуть. Но большинство из них так ни о чем и не догадываются. И все же хозяин бутылки работы Кая Крапивника всегда, даже пребывая в неведении относительно ее природы, остается в выигрыше. Те же, кто знаком с ее тайнами, могут продлевать свою жизнь на века, устраивая себе длительные каникулы в бутылке. Многие мудрецы древности поселились там насовсем – кое-кого из них я навещаю и поныне.
Поддавшись желанию устроить себе небольшой праздник, я отыскал путь – полагаю, вы назвали бы его «путь наружу». Он проходит через небольшой горный район, где вечно царят сумерки и туман. Я нарочно стилизовал его под старинный китайский пейзаж. Для меня это своего рода Волшебная Страна, где человек может укрыться и уснуть сном Рип Ван Винкля, где любая дама может превратиться в Спящую Красавицу и безмятежно покоиться в замке, увитом розами, или в пещере, что зияет на нефритовом горном склоне.
Слева и справа от меня послышалось энергичное подвывание. Я прошел еще немного вперед. Ну да, конечно, всегда полезно продемонстрировать боссу, что ты не дремлешь на посту…
Через некоторое время слева показался оранжевый пес фу размером с шотландского пони, а справа – еще один такой же, но зеленый. Они уселись передо мной, прижав к спине великолепные пушистые хвосты.
– Привет, – дружелюбно поздоровался я. – Как дела на границе?
– Ничего необычного, – проворчал Ширики, зеленый пес. – Недавно мы пропустили наружу О'Кифа, и с тех пор все тихо.
Шамбала же лишь молча уставилась на меня. С плоской морды с широкой пастью на меня взирали здоровенные круглые глазищи. Я назвал Шамбалу оранжевой, но на самом деле ее шерсть не имеет кричащего апельсинового оттенка. Она скорее ближе к красноватому мерцанию раскаленных углей, еще не подернувшихся пеплом. Я кивнул.
– Хорошо.
Я нашел этих собак примерно девять-десять веков назад изможденными и умирающими от жажды: даже у не вполне обычных существ имеются свои потребности. Храм, который они стерегли, был заброшен и разрушен, и пара неприкаянных, никому не нужных псов скиталась по пустыне Гоби. Я дал им воды, еды и взял к себе в бутылку. И они согласились пойти со мной, хотя я относился к той самой породе существ, против общения с которыми их предостерегали с детства. Я обычно стараюсь не связываться с храмовыми собаками. Их специально натаскивают на таких, как я. Они обучены разрывать нас на мелкие кусочки, в результате чего мы переносимся во всяческие неуютные места, совершенно непригодные для жизни. А для комплекта и для пущей безопасности они снабжены собачьей магией.
Так что я не стал официально нанимать этих псов на службу. Я просто сказал им, что если их устроит в качестве жилья заброшенное драконье логово в моих Сумеречных горах, то у них не будет недостатка в чистой воде, а я позабочусь, чтобы у них была и пища. И не будут ли они так любезны присматривать за окрестностями. Если же там кто-нибудь появится, им нужно будет просто повыть.
Несколько веков спустя подробности подзабылись, а собаки так и остались жить здесь. Они звали меня лордом Каем, а я их – Ширики и Шамбалой.
Я пошел дальше. На самом деле мне вовсе незачем было высовываться наружу – я знал, что О'Киф о всем позаботится. Но я поддался праздничному настроению, и мне захотелось просто пройтись и подышать ночным воздухом.
Подойдя к грани миров, я задумался о своем внешнем виде. Внутри бутылки я хожу в своем естественном облике. Он человекоподобен – в том смысле, что у меня две руки, две ноги, вполне узнаваемые туловище и голова, обычное число глаз и все такое прочее. Но при этом ноги у меня снабжены когтями (пальцев там пять), я возвышаюсь на восемь футов, а моя кожа имеет насыщенный синий цвет с пурпурным отливом. Вокруг глаз у меня красуются черные треугольники. Некоторые полагают, что это косметика (действительно, тысячу лет назад это было очень модно), но у меня это от рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105