Я не могу позволить себе играть в игрушки каждый сеанс.
— Что вы собираетесь делать?
— Пойдем гулять, — он хлопнул в ладоши.
— "…где чаша пыли просит воды…", — сказал голос неизвестно откуда, и они, закашлявшись, пошли.
— "…где сильно загрязненная река не знает живого существа, — сказал голос, — и пена ее ржавого цвета…"
Они шли вдоль вонючей реки. Элина зажала нос, но запах все равно чувствовался.
"…где лес погублен, и ландшафт есть преддверие ада…"
Они шли среди пней, спотыкаясь об остатки ветвей, и под их ногами хрустели сухие листья. Испуганно косящаяся луна свисала с черного купола на тонкой нитке. Под листьями трещала земля.
"…где земля кровоточит в опустевших горных выработках…"
Вокруг них лежали покинутые механизмы. Горы земли и камней сиротливо громоздились в ночи. Громадные бреши в земле заросли похожими на пятно крови, болезненными растениями.
"…пой. Муза алюминия, которая вначале рассказывала этому пастуху, как искусственный мир восстает из Хаоса — а теперь, если тебя больше восхищает смерть, созерцай величайшее кладбище!"
Они вернулись назад, на вершину холма, чтобы посмотреть оттуда.
Кругом было множество тракторов, бульдозеров, экскаваторов, кранов.
Грудами лежал искореженный, проржавевший, изломанный металл. Вокруг валялись рамы, плиты, пружины, балки. Брошенные орудия. Ненужные вещи.
— Что это? — спросила она.
— Металлический лом. Об этом Уолт не пел — о вещах, которые идут по его траве и выдирают ее с корнем.
Они прошли мимо мертвых механизмов.
— Эта машина срыла индейский могильник, а эта спилила старейшее на континенте дерево. Вот эта прорыла канал, отклонивший реку, из-за чего зеленая долина превратилась в пустыню. Эта ломала стены домов наших предков, а эта поднимала плиты для чудовищных башен, заменивших дома…
— Вы пристрастны, — заметила она.
— Конечно. Вы должны всегда стараться видеть широко, если хотите рассмотреть что-то мелкое. Помните, я показывал вам пантеру, гремучую змею, аллигатора? Помните, что я ответил, когда вы спросили: "Зачем это?"
— Вы сказали, что я должна знать не только идиллию.
— Правильно, и, поскольку вы снова жаждете перехватить инициативу, я решил, что чуть больше боли и чуть меньше удовольствия могут укрепить мое положение. Вы уже наделали ошибок.
— Да, я знаю. Но это скопище механизмов, мостящих дорогу в ад…
Они обошли кучу банок, бутылок и матрасных пружин. Он остановился перед металлическим ящиком и поднял крышку.
— Посмотрите, что спрятано в брюхе этого бака на целые столетия!
Фантастическое сияние наполнило темную полость мягким зеленым светом.
— Чаша Святого Грааля, — объявил он. — Это энантиодромия, моя дорогая. Круг, замкнутый сам на себя. Когда он проходит через свое начало, начинается новый виток спирали. Откуда мне знать, когда это случится?
Грааль мог быть спрятан в машине. Со временем все меняется. Друзья становятся врагами, зло становится благодеянием. Но у меня еще есть время, и я расскажу вам маленькую легенду, как и вы угощали меня легендой о греке Дедале. Ее рассказал мне пациент по имени Росман, изучавший каббалу. Чаша Грааля, которую вы видите, есть символ света, чистоты, святости и небесного величия. Каково ее происхождение?
— Никто не знает.
— Да, но есть традиция, легенда, которую Росман знал: Чашу Грааля отлил Мелхиседэк, израильский первосвященник, предназначив ее для Мессии.
Но как Мелхиседэк ее сделал? Он вырезал ее из громадного изумруда, найденного им в пустыне. Этот изумруд выпал из короны Шамаэля, Ангела Тьмы, когда тот был сброшен с небес. Кто знает, какова вообще суть Чаши Грааля? Энантиодромия. Прощай, Грааль. — Он закрыл крышку, и все сделалось мраком.
Затем, идя по Винчестерскому кафедральному собору с плоским потолком и обезглавленной (Кромвелем, как сказал гид) статуей справа, он вспоминал следующий сеанс. Он вспоминал свою почти невольную позу Адама, когда называл всех проходящих перед ним и животных. Он чувствовал себя приятно буколически, когда, вызубрив старый ботанический текст, творил и называл полевые цветы.
Так что они были вдали от городов, вдали от машин. Ее эмоции были все еще мощными, даже при виде простых, осторожно вводимых объектов. Чтобы рискнуть ввести ее в сложную и хаотическую дикость, он должен был медленно строить ее город.
Что-то быстро пронеслось над собором, издав пронзительный гул. Рэндер на секунду взял Джилл за руку и улыбнулся, когда она посмотрела на него.
Джилл, склонная к красоте, обычно прилагала много усилий для ее достижения, но сегодня ее волосы были просто зачесаны назад и связаны пучком, глаза и губы не накрашены, маленькие белые уши были открыты и казались какими-то заостренными.
— Обратите внимание на зубцы капителей, — прошептал он.
— Фу! — фыркнула Джилл.
— Ш-ш-ш! — зашикала стоявшая рядом маленькая женщина.
…Позднее, когда они шагали обратно к своему отелю, Рэндер спросил:
— Ну что, Винчестер — о'кей?
— О'кей.
— Рада?
— Рада.
— Значит, можем вечером уехать?
— Идет.
— В Швейцарию…
— А может, мы сначала потратим деньги на осмотр старых замков? В конце концов, они же сразу через Пролив, а пока я буду осматривать, ты можешь попробовать все местные вина…
— Ладно.
Она посмотрела на него с некоторым удивлением.
— Что? Никаких возражений? — Она улыбнулась. — Где твой боевой дух?
Ты позволяешь мне вертеть тобой?
— Когда мы галопом неслись по потрохам этого храма, я услышал слабый стон, а затем крик. "Ради всего святого, Монтрезор!" Я думаю, это был мой боевой дух, потому что голос-то был мой. Я уступаю призраку, даже неустановленному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42