Ситрагупта,
слуга Лорда Ямы, готовил мощный погребальный костер на Брошенном Мире из
ароматического дерева, смолы, благовоний, ароматов и дорогих одежд; и на
этот костер он положил Талисман Связующего и громадный плащ из синих
перьев, принадлежавший Сриту, главе демонов Катапутны; он также положил
меняющую форму драгоценность Матерей из Купола Жара и шафрановую мантию из
пурпурной рощи Алондила, которая, как говорили, принадлежала Татагатхе
Будде. После ночи Фестиваля Первых была полная утренняя тишина. В небе не
было видно никакого движения. Говорили, что демоны невидимо пролетали по
верхней части воздушного пространства, но боялись приближаться к собранным
здесь предметам Власти. Говорили, что было много знаков и знамений,
означающих падение могущества. Теологи и святые историки говорили, что
тот, кого звали Сэм, отрекся от своей ереси и отдал себя на милость
Тримурти. Говорили также, что богиня Парвати, которая была то ли его
женой, то ли матерью, то ли сестрой, а то и, может быть, всеми ими, бежала
с Неба, чтобы жить в скорби и печали среди ведьм восточного континента,
которых считала родственницами. На заре великая Птица Гаруда, лошадь
Вишну, клюв которой раздроблял колесницы, шевельнулась в момент
пробуждения в своей клетке и издала единственный хриплый крик; он пронесся
по Небу, дробя стекла, эхом прокатываясь по стране, будя всех спящих. В
спокойном лете Неба начался день Любви и Смерти.
Улицы Неба были пусты. Боги до времени сидели по домам в ожидании.
Все порталы Неба охранялись.
Вор и тот, кого почитатели называли Махасаматман (считая его богом),
были освобождены. В воздухе внезапно похолодало, и это было
предзнаменование.
Высоко-высоко над Небесным Городом, на платформе, венчающей Шпиль
высотой в милю, стоял Бог Иллюзии, Мара, Мастер Снов. На нем был его
многоцветный плащ. Мара поднял руки, и энергия других богов вливалась
через них, добавляясь к его энергии.
В его мозгу формировался сон. Затем Мара швырнул его, как высокая
волна бросает воду на берег.
Во все века, начиная от сотворения Богом Вишну Города и диких мест,
они существовали рядом, но реально не соприкасались, смежные, однако
отдаленные друг от друга великим расстоянием мысли, а не просто природным
пространством. Вишну, Хранитель, сделал это не без причин. Сейчас он не
полностью одобрял подъем этого барьера, даже на ограниченное время. Он не
хотел видеть что бы то ни было из диких мест в Городе, который, по его
замыслу, увеличивал совершенное торжество форм над хаосом.
Тем не менее, властью Мастера Снов призрачным кошкам дано было право
временно появляться на всем Небе.
Они неустанно бродили по темным вневременным тропам джунглей, которые
были частью иллюзии. Там, в месте, что существовало лишь наполовину, их
глазам представали новые видения, а с ними неутомимость и призывы к охоте.
Среди мореплавателей, разносящих слухи и легенды по всему миру и
вроде бы знающих все, шли разговоры, что призрачные кошки, охотившиеся в
этот день, вовсе не были настоящими кошками. В разных местах мира, где
боги проходили позднее, рассказывалось, что кое-кто из Небесного Отряда
переселился на этот день в тела белых тигров Канибурхи, чтобы участвовать
в охоте по улицам Неба за вором-неудачником и за тем, кого называли
Буддой.
Говорят, что когда он бродил по улицам Города, древняя джек-птица
трижды облетела вокруг него, села на его плечо и спросила:
- Не ты ли Майтрейа, Бог Света, которого мир ждет много лет, и о чьем
приходе я когда-то пророчествовал в своей поэме?
- Нет, меня зовут Сэм, - ответил он, - и я готов уйти из мира, а не
возвращаться в него. Кто ты?
- Я птица, которая когда-то была поэтом. Каждое утро я взлетаю, когда
рев Гаруды открывает день. Я летел по дорогам Неба, выглядывая Господина
Рудру, чтобы нагадить на него, когда почувствовал власть дикого, идущего
по стране. Я летал далеко и видел многое, Бог Света.
- Что же видел ты, птица, которая была поэтом?
- Я видел незажженный погребальный костер на краю мира, и туманы
дрожали над ним. Я видел богов, опаздывающих, торопящихся через снега,
пробивающихся через верхние слои воздуха, кружившихся над куполом. Я видел
молящихся на ранга и непатхиа, репетирующих Маску Крови для свадьбы Смерти
и Разрушения. Я видел Бога Вайю, поднявшего руки и остановившего ветры,
что кружились по Небу. Я видел многоцветного Мару, стоящего на шпиле
высокой башни, и чувствовал, что кладет власть дикого - потому что видел
призрачных кошек, потревоженных в лесу и спешащих сюда. Я видел слезы
мужчин и женщин. Я слышал смех богини. Я видел сверкающее копье, поднятое
против утра, и слышал клятву. И, наконец, я видел Бога Света, о котором я
писал давно-давно:
Всегда умирающий, но никогда не умерший; Всегда конечный, но никогда
не конченный; Ненавидимый мраком, Одетый в свет, Он идет к краю мира,
Когда утро заканчивает ночь. Эти строки были написаны Морганом, свободным,
Который в день своей смерти Увидит исполнение этого пророчества.
Птица взъерошила перья и замолкла.
- Я рад, птица, что у тебя был случай увидеть так много вещей, -
сказал Сэм, - и что от придуманной тобой метафоры ты получил некоторое
удовлетворение. К сожалению, поэтическая истина сильно отличается от того,
что окружает в основном дело жизни.
- Эвива, Бог Света! - сказала птица и взлетела в воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89