я чувствую в тебе жар, а мне не трудно разжечь его в
мужчине. Но ты не стоишь той великой смерти, когда мужчина падает с высот
страсти в бездну отчаяния. И у меня нет времени дать тебе что-нибудь,
кроме презрения.
Звезды закружились вокруг него, нестирающиеся, жгучие, ее рука ушла
из-под его ладони, когда она наливала еще две чаши сомы, чтобы согреться в
ночи.
- Кали!
- Да?
- Если это даст тебе какое-нибудь удовлетворение, то я все еще
забочусь о тебе. Это не любовь, или это слово ничего не значит. А то, что
я подумал, имеет разные значения. Это чувство, по существу, безымянно,
лучше таким его и оставить. Так что прими его и уходи вместе со своими
шутками. Ты знаешь, что мы снова вцепимся друг другу в глотки, как только
истощим запас общих врагов. У нас бывали частые примирения, но всегда ли
они стоили той боли, которая предшествовала примирению? Ты побеждаешь, и
ты богиня, а я поклоняюсь - разве не поклонение и религиозный страх
создают комбинацию любви и ненависти, желания и страха?
Они пили сому в комнате Разбитого Сердца, и чары Куберы окружали их.
Кали сказала:
- Если я кинусь на тебя и стану целовать и скажу, что лгала, когда
говорила, что солгала - чтобы ты засмеялся и сказал, что ты солгал,
получится ли финальный реванш? Иди, Господин Сиддхарта! Лучше бы одному из
нас умереть в Адском Колодце, потому что велика гордость Первых. Не
следовало приходить сюда, в это место.
- Да.
- Значит, уходим?
- Нет.
- С этим я согласна. Давай посидим здесь и будем почитать друг друга
некоторое время. - Ее рука легла на ее руку и погладила ее. - Сэм!
- Да?
- Ты не хотел бы лечь со мной?
- И таким образом скрепить свою гибель? Конечно!
- Тогда давай пойдем в комнату Отчаяния, где нет ветра и есть ложе...
Он пошел за ней из Разбитого Сердца в Отчаяние; пульс его быстро
бился на горле. А когда он положил ее нагую на ложе и дотронулся до мягкой
белизны ее живота, он понял, что Кубера действительно самый могущественный
в Локапаласе, потому что чувства, которым была посвящена эта комната,
наполнили его, и даже когда в нем поднялись желания, и он на ней - пришло
ослабление, сжатие, вздох и последние обжигающие слезы.

- Чего ты желаешь, Госпожа Майа?
- Расскажи мне об Акселерационизме, Тэк из Архивов.
Тэк вытянул свой большой тощий костяк, и его кресло с треском
подалось назад.
За ним были банки информации, довольно редкие записи заполняли своими
пестрыми переплетами и запахом плесени длинные высокие стеллажи.
Он поглядел на леди, сидящую перед ним, улыбнулся и покачал головой.
Она была в туго облегающем зеленом и выглядела нетерпеливой; ее волосы
были вызывающе-рыжими, мелкие веснушки покрывали нос и полушария щек.
Бедра и плечи были широкими, а узкая талия крепко дисциплинировала эту
тенденцию.
- Почему ты качаешь головой? К тебе все идут за информацией.
- Ты молода, госпожа. За тобой всего три воплощения, если я не
ошибаюсь. На этой точке твоей карьеры ты, я уверен, не захочешь, чтобы
твое имя было занесено в особый список тех молодых, что ищут этого знания.
- Список?
- Список.
- А зачем тут быть списку при таких вопросах?
Тэк пожал плечами.
- Боги коллекционируют самые странные вещи, и кое-кто из них собирает
списки.
- Я всегда слышала, что Акселерационизм считается полностью мертвым -
тупиком.
- Так почему же этот внезапный интерес к мертвому?
Она засмеялась и уставилась зелеными глазами в его серые.
Архивы взорвались вокруг него, и он оказался в бальном зале в
середине Шпиля в милю высотой. Была поздняя ночь, почти перед рассветом.
Бал явно кончился уже давно, но в углу зала собралась толпа, в которой
стоял и он. Кто сидел, кто полулежал, и все слушали невысокого, смуглого,
крепкого человека, стоявшего рядом с богиней Кали. Это был Великодушный
Сэм Будда, только что прибывший со своим тюремщиком. Он говорил о буддизме
и акселерационизме, о временах связывания и об Адском Колодце, о
богохульстве Господина Сиддхарты в городе Махартхе у моря. Он говорил, и
его голос слышался далеко, гипнотизировал, излучал силу, доверие и тепло,
и слова шли, и шли, и шли, и люди медленно теряли сознание и падали вокруг
него. Все женщины были совершенно безобразны, кроме Майи. Она хихикнула,
хлопнула в ладоши, привела обратно Архивы, и все еще улыбающийся Тэк снова
оказался в своем кресле.
- Так почему этот внезапный интерес к мертвому? - повторил он.
- Но этот человек не мертвый!
- Нет? - сказал Тэк. - Не мертвый?.. Госпожа Майа, он мертв с той
минуты, когда ступил в Небесный Город! Забудь о нем. Забудь его слова. Не
оставляй в своих мыслях ни следа о нем. Настанет день, когда тебе
понадобится обновление - так знай, что Боги Кармы ищут сведений об этом
человеке в мозгу каждого, кто проходит через их залы. Будда и его слова
отвратительны в глазах богов.
- Но почему?
O - Он анархист, бросающий бомбы, прекрасноглазый революционер. Он
хочет скинуть само Небо. Если ты хочешь более полной информации, я
воспользуюсь машинами, чтобы найти сведения. Ты позаботилась получить
подписанное разрешение для этого?
- Нет.
- Тогда выкини его из твоего мозга и запри дверь.
- Он и в самом деле такой плохой?
- Он еще хуже.
- Тогда почему ты улыбаешься, говоря о таких вещах?
- Потому что я человек несерьезный. Это никак не относится к моему
сообщению. Так что будь осторожна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89