Да кроме того, я люблю библиотеки. Мне в
них очень уютно, я всегда чувствую себя в полной безопасности за стеной
слов, красивых и мудрых. Я всегда чувствую себя лучше, когда сознаю, что в
мире еще осталось что-то, сдерживающее в нем самое плохое.
Доннер или Блитцер, или один из их родственников появился неизвестно
откуда и пошел за мной на негнущихся ногах, втягивая носом воздух. Я
попытался было с ним подружиться, но это было все равно, что кокетничать с
автоинспектором, который своим жезлом приказал тебе остановиться у обочины
дороги. По пути в библиотеку я заглядывал в другие двери, но это были
обычные комнаты, достаточно невинно выглядевшие.
Когда я вошел в библиотеку, Африка все еще была прямо передо мной. Я
закрыл за собой дверь, чтобы собаки мне не мешали, и прошелся по комнате,
читая названия книг на стеллажах.
Тут было множество книг по истории. По-моему, они составляли основу
всей коллекции. Были тут и книги по искусству, большие и дорогие издания,
и я пролистал некоторые из них. Обычно мне лучше всего думается, когда я
занимаюсь чем-то совсем посторонним.
Меня немного удивляло то, что Флора, очевидно, была богата. Если мы
действительно были братом и сестрой, значило ли это, что я тоже был отнюдь
не нищим? Я стал думать о своих доходах, социальном положении, профессии,
занятиях. У меня было ощущение, что денежный вопрос меня всегда мало
беспокоил, и что когда мне нужны были деньги, я доставал их без всякого
труда. Был ли у меня тоже дом? Я не мог вспомнить.
Чем я занимался?
Я уселся за стол и начал методически выискивать в себе те знания,
которыми я мог о себе располагать. Это очень трудно - исследовать самого
себя, так сказать, со стороны, как человека незнакомого. Наверное, именно
поэтому у меня ничего и не получилось. Что твое, то твое. Это является
частью тебя и отделить это невозможно.
Обратиться к врачу? Эта мысль пришла мне в голову, когда я
рассматривал некоторые анатомические рисунки Леонардо да Винчи. Почти
рефлекторно я стал в уме повторять некоторые стадии хирургической
операции. Тогда я понял, что в прошлом оперировал людей.
Но все это было не то. Хоть я и вспомнил, что у меня было медицинское
образование, оно всегда было лишь составной частью чего-то другого. Я
знал, неизвестно почему, что я не был практикующим хирургом. Кем же тогда
я был? Кем еще?
Что-то привлекло мое внимание.
Сидя за столом, я не мог видеть всю комнату до дальней стены, на
которой среди всего прочего висела антикварная кавалерийская сабля,
которую я как-то проглядел в прошлый вечер. Я поднялся, подошел к стене и
взял саблю в руки.
Про себя я даже поцокал, увидев, в каком состоянии было оружие. Мне
захотелось взять в руки масляную тряпку и абразив, чтобы привести саблю в
надлежащий вид. Значит, я разбирался в антикварном оружии, по крайней мере
в рубящем.
С саблей в руке я чувствовал себя удобно и легко. Отдал салют. Потом
несколько раз провел атаки, сделал пару выпадов и принял оборонительную
позицию. Да, я умел фехтовать.
Так что же у меня было за прошлое? Я оглянулся, пытаясь увидеть еще
что-нибудь, что могло бы прояснить мой ум.
Но больше ничего не приходило в голову, так что я повесил саблю на
место и вернулся за стол. И, усевшись поудобнее, стал обследовать его
содержимое.
Я начал со среднего ящика, потом тщательно обследовал ящики с правой
и левой стороны.
Чековые книжки, конверты, почтовые марки, листы бумаги, огрызки
карандашей - словом, все, чего и следовало ожидать.
Каждый ящик я вытаскивал полностью и держал на коленях, пока
исследовал содержимое. Делал я это не специально. Это, очевидно, было
частью той подготовки, которую я получил в прошлом, и она подсказала мне,
что у ящиков нужно всегда осматривать боковые стороны и днище.
И тем не менее я чуть было не упустил из виду одну деталь, привлекшую
мое внимание лишь в самую последнюю минуту: задняя стенка правого нижнего
ящика была ниже, чем у всех остальных.
Это о чем-то говорило. Пришлось наклониться и засунуть голову внутрь
пространства, куда вдвигался ящик. Там было нечто похожее на небольшую
коробку.
Коробка эта оказалась небольшим потайным ящиком, запертым на замок.
Примерно минута ушла на дурацкую возню со скрепками, булавками и,
наконец, металлическим рожком для обуви из другого ящика. Рожок для обуви
был именно тем, что нужно.
В потайном ящике лежала колода игральных карт.
Увидев рисунок на обложке пачки, я вздрогнул, меня прошиб холодный
пот, дыхание участилось.
Белый единорог на травяном поле.
Я знал, знал этот рисунок, но не мог вспомнить, что он значит, и это
причиняло боль.
Я открыл пачку и вынул карты. Это была колода из одних картинок, с их
чашами, шпагами, копьями и всеми прочими атрибутами. Обычная укороченная
колода - но червовая масть была совсем не такой.
Я вставил на место оба ящика, но достаточно осторожно, чтобы не
закрыть потайного, пока не исследую колоду до конца.
Червовые картинки выглядели совсем как живые, казалось, они в любую
минуту могут сойти со своих сверкающих поверхностей. На ощупь карты были
холодными, и мне доставляло удовольствие их касание. Внезапно я понял, что
когда-то и у меня была такая же колода.
Я начал раскладывать карты на столе перед собой.
На одной из них был нарисован хитрый маленький человечек с острым
носом, смеющимся ртом и копной соломенных волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10