Боль в
боку резко усилилась, но я все же сдвинул его с места. Повернув голову, я
увидел, как над краем моего орлиного гнезда взметнулись захваты, исчезли,
появились опять. Я возобновил усилия.
Камень покачнулся, подался вперед, потом назад. Еще раз.
Еще раз.
Он готов был покатиться, но силы мои иссякли. Я больше не мог сделать
ни одного движения. Я вряд ли был способен пошевелиться...
Захваты зацепились за что-то. Потом послышалось гудение, еще через
несколько секунд заскрежетали гусеницы. А я все никак не мог собрать
остаток сил. Я просто валялся там, мучаясь от боли и прислушиваясь.
Потом вспыхнул луч света. Сначала он промахнулся, но почти сразу же
отыскал меня. Изрыгая проклятия, я отвернулся. И тут, откуда-то взялись
силы.
Я почти конвульсивно напряг ноги и стал толкать камень. Я так стиснул
зубы, что, казалось, все они раскрошатся. Пот со лба стекал мне в глаза.
Боль в боку пульсировала в такт с моим сердцебиением.
Потом, очень медленно, камень наклонился вперед. На несколько дюймов,
насколько я мог судить, и там застыл. Я расслабился и дал ему опуститься
на место. Потом еще раз...
И на этот раз камень качнулся дальше. Я продолжал давить на него,
пока не понял, что мне больше уже не выдержать, что меня сейчас разорвет
от напряжения.
Движение камня затормозилось, казалось, он вот-вот остановится. Но
этого не произошло, и тело мое обмякло.
Я бы пропустил все, что было дальше, но моя голова склонилась влево,
и свет снова ударил мне в глаза. Я отдернул голову и в этот миг увидел,
как камень катится.
Робот уже высунулся на десять-двенадцать дюймов. Мне померещилось,
что камень катится слегка в сторону, и я испугался, что он пролетит мимо.
Но он не пролетел мимо. Он со страшной силой ударил робота по левой
стороне. Потом они исчезли. Уже теряя сознание, я все-таки услышал, как
они грохнулись вниз.
Я не знаю, сколько времени пролежал там. Мне казалось, что я сплю и
во сне вижу бесчисленные звезды, похожие на ослепительно яркие островки в
черном озере, и между ними прохаживаются люди, умиротворенные,
безмятежные, мудрые, благородные. Меня это обрадовало, но по
противоположным причинам: либо та работа, которую я должен был выполнить,
завершена и завершена успешно, либо это произошло вопреки всему
сделанному, но благодаря тому, что мне все-таки удалось вовремя вмешаться.
В любом случае, это была очаровательная картина, хотя и не вставленная в
рамку, и я пожалел, что меня от нее отвлекают. Вероятно, меня привел в
чувство свет. Когда я окончательно пришел в себя, то не мог понять, то ли
я действительно спал и видел сон, то ли просто смотрел на звезды в
мечтательном забытьи. Это уже не имело значения.
Я перевернулся на живот и сумел подняться на четвереньки, пряча лицо
от света. Потом я медленно подполз к краю.
Внизу валялся искореженный робот. Свалившись, он еще откатился футов
на тридцать в сторону. Камня я не разглядел.
Я опять опустился на живот и стал смотреть вниз. Чувство торжества
быстро сменилось грустью, тоской. Разве не был я сам сломанным механизмом?
Сохраняя в себе лишь то, что казалось мне существенно важным, я сам
формировал себя, отбрасывая лишнее, заводил себя, как механическую
игрушку, и бегал, пока не кончался мой срок. Потом опять.
Или, вернее, он.
Будь оно все проклято! Нет! Я.
Мы?
Хорошо. Я начинал воспринимать то, что произошло. После последнего
слияния все стало бессознательно раскладываться по полочкам само по себе.
Извлечение очередной булавки каждый раз приводило к восстановлению той
части памяти, что была когда-то отброшена мной за ненадобностью, и
вызывало психические потрясения различной силы, но полученный материал в
конце концов непременно усваивался, потому что он был моим, он был
знакомым, он был родным и близким. Потом появилось чужое связующее звено,
сквозь которое стали просачиваться другие частицы моего первоначального
"я".
Чужое? Уже нет.
Нет.
На миг я оказался по другую сторону зеркала, разглядывая тот
отвратительный багаж, который я приобрел, вытащив булавки и убив Винтона.
Ну что же, я не получил, чего хотел, а именно, понимания изначального
происхождения этой шайки назойливых, лезущих в чужие дела проныр.
Назойливые, лезущие в чужие дела? Конечно, я тоже такой же. Но это
они вынудили меня.
Они?
Мы. Теперь.
Занятно.
...Ибо никто из нас не знал, почему мы обречены влачить именно такое
существование, каким бы оно ни было, или кто мы такие на самом деле. Я
действительно был пропавшим клоном; необходимость этой кражи была
обусловлена тогда моим преклонным возрастом и угасавшими силами. Чтобы
другие не узнали о моем перемещении, о моей истинной сущности, пришлось
пойти на тщательно спланированное самоубийство. До этого я очень долго был
рядом с ними, почти с самого начала. Но вот что было еще раньше... Я
всегда знал, что я с врагом одной крови, что мы всегда были врагами,
потому что мне сразу же не понравилось то, что они затевают, создавая Дом.
Впрочем, тогда я был бессилен и выжидал, скрывая свои чувства. Я узнавал о
них либо по их действиям, либо, иногда, молчаливо участвуя в их слияниях.
Прошло много времени, прежде чем мое неодобрительное отношение к их
системе ограничений и тотального контроля достигло такой степени, что я
начал обдумывать их устранение.
Ведь первоначально предполагалось, что Дом создается только только на
время, для связи и консолидации всех отдаленных миров, как обыкновенное
убежище для той части человечества, которой удалось пережить погубившую
Землю катастрофу, как место, где уцелевшие смогут остановиться и перевести
дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63