Было несколько странно бродить по дому,
который стал тебе уже совсем чужим, но время от времени натыкаться на
знакомые предметы: антикварные часы, разрисованную ширму, инкрустированный
портсигар. Все это напомнило мне о Времени, которое самым причудливым
образом перемешивает старое и новое, предметы, предметы, которые вы любили
и те, что не значили для вас ровным счетом ничего. Память продолжает
хранить давно, казалось, забытые образы и когда вы вновь оказываетесь там,
где не были черт знает сколько лет, воспоминания внезапно захлестывают
вас, заставляя все переживать заново.
Вот, что творилось в моей душе, пока я искал хоть какой-нибудь намек
на то, что здесь могло произойти. Время шло, каждая вещь, каждый укромный
уголок дома был подвергнут самому тщательному осмотру. И наконец, мысль,
впервые пришедшая мне в голову лишь в конторе Дюбуа, хотя смутные
подозрения не покидали меня с той самой минуты, как я получил первую
фотография, встало передо мной во всей очевидности. Мысль, родившаяся в
моем мозгу и прошедшая сквозь мое нутро, вернулась обратно в мозг,
усиленная тысячекратно.
Я сел в кресло и закурил. Рут фотографировали в этой комнате. Похоже,
им надоели скалы, голубое небо и прочие декорации, как на других снимках.
Тщательный обыск комнат ничего не дал. Нет ни следов насилия, ни
каких-либо намеков на личность моего врага. "Моего врага", - я произнес
это вслух. Это были первые слова, сказанные мною после прощания с
неожиданно любезным седым адвокатом. Я не узнал собственного голоса - так
странно он звучал в большом розовом аквариуме этого дома. "Мой враг!"
Теперь все было ясно. Им нужен был я. Почему? Пока не понятно, но
вероятнее всего - чтобы убить меня. Если б только знать, кто из моих
многочисленных врагов стоит за этим, все было бы гораздо проще. Мой мозг
напряженно работал. Почему для нашей встречи было выбрано столь странное
место? Станет ли оно полем нашей битвы? Я вспомнил свой недавний сон, в
котором его видел.
Если кто-то хотел причинить мне вред, то с его стороны глупо было
заманивать меня именно туда. Что он мог знать о той силе, которую я
обрету, ступив на землю созданного мной мира. Все вокруг будет помогать
мне, когда я вернусь на свою Иллирию, которую создал много веков тому
назад, на которой возвел Остров Мертвых. Мой Остров Мертвых!
...Я вернусь туда. Я уже не сомневался в этом. Ведь там Рут, а может
быть, и Кати... Да, я должен вернуться в этот странный Эдем, который я
когда-то воздвиг.
Рут и Кати... Мне не хотелось бы ставить эти два образа рядом, но
другого выхода не было. Раньше они просто не могли существовать для меня
одновременно, и эта перемена мне совсем не нравилась. Ну что ж, я
отправляюсь туда, и тот, кто приготовил там мне ловушку, вскоре горько
пожалеет об этом. Остров Мертвых станет его последним приютом.
Я смял окурок своей сигареты, потом запер ржавые воротца мармеладного
замка и вернулся в "Спектрум". Мне вдруг ужасно захотелось есть.
Я переоделся для ужина и спустился в холл. Где-то здесь я, кажется,
видел маленький ресторанчик. Но, как назло, он закрылся несколько минут
назад, поэтому мне пришлось обратиться к портье, чтобы тот подсказал мне
какое-нибудь приличное место, где можно поесть в это время.
- Рекомендую Башню Бертоля, у залива, - сказал мне он, с трудом
подавив зевок. - Они не закрывают до самой ночи, так что у вас еще есть
несколько часов.
Кто мог знать, что именно там мой злополучный бизнес с вересковым
корнем завершится столь удивительным образом. Точнее было бы сказать
забавным, чем удивительным. Но, в конце концов, все мы живем в тени
Большого Дерева! Помните об этом?
Следуя данным мне советам, я достаточно быстро добрался до ресторана,
и припарковал свой глайдер у его подъезда. Какой-то тип в ливрее сразу
вызвался позаботиться о моей машине. Не люблю я таких. С сияющей улыбкой
на розовом лице они торопятся открыть перед вами дверь, которую вы и сами
отлично бы открыли, подают полотенце, которое тебе совсем не нужно,
выхватывают из рук чемодан, который ты собираешься донести сам. Ладонь
правой руки они всегда держат на уровне пояса, готовые в любой момент
подставить ее, едва заслышав хруст банкноты или звон мелочи. А карманы у
них глубокие, туда много может поместиться. Они преследуют меня уже тысячи
лет, и я выхожу из себя вовсе не из-за их ливрей, а из-за этой проклятой
улыбки, которая появляется при виде лишь одной вещи - денег.
Мой глайдер быстренько припарковали на стоянке у ресторана, точно
между двух полос дорожной разметки. Знаете почему? Потому что все мы -
туристы.
В свое время "на чай" давали лишь тогда, когда требовалось, чтобы вам
быстро и расторопно оказали какую-нибудь услугу. В некотором смысле, это
должно было хоть как-то компенсировать низкую заработную плату
определенного класса служащих. Все это понимали и принимали, как должное.
Но уже в двадцатом веке, когда я родился, туризм для большинства
развивающихся стран стал основным источником доходов. Местные жители
смотрели на туристов лишь как на денежные мешки. Вскоре это стало
традицией, и постепенно такая точка зрения возобладала во всех остальных
странах, даже и в тех, откуда приезжали туристы. Отныне каждый, кто носил
униформу, знал о той выгоде, которую несли совершенно бесполезные, но
выполненные с угодливой улыбкой, услуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56