Породистые собачки были куда более редкими, и маленькой
девочке ужасно хотелось иметь такую. Ее отец договорился, что она получит
щенка от дворняжки и породистой собаки, он надеялся, что щенок понравится
девочке. Однако, хотя щенков родилось много, все они оказались
натуральными дворняжками. Позднее к ним на помощь поспешил пришелец из
космоса и превратил всех дворняжек в породистых собак, перевернув их в
третьем измерении.
На меня, однако, не произвела особого впечатления геометрическая
мораль этой истории, хотя она и была придумана довольно мастерски. Я все
время пытался понять, как могли вступить в совокупление две симметричные,
но не конгруэнтные собаки в двумерной плоскости. Единственная процедура,
которую я сумел придумать, представляла из себя нечто вроде canis observa
[собачья позиция (лат.)] - и вся эта картинка вращалась в моем двумерном
воображении. Позднее я использовал этот образ в качестве мандалы [мандала
- символ единения в философии Юнга] во время медитации, когда начал
заниматься йогой. Теперь он вернулся ко мне в залах сна, и я был окружен
со всех сторон парами ужасно серьезных собак, возбужденно свивающихся друг
с другом. Они вращались совершенно бесшумно, покусывая время от времени
шею партнера. Потом подул ледяной ветер и собаки исчезли, а я остался
один, замерзший и испуганный.
Проснувшись, я обнаружил, что Вуф спер одеяла и спит на них в углу
возле печи для обжига глиняной посуды. Оскалившись, я направился к нему и
отнял одеяла. Этот сукин попытался сделать вид, что произошло
недоразумение, но я знал, что он просто прикидывается. Когда я посмотрел
на Вуфа через несколько минут, то увидел лишь его грустный хвост среди
пыльных глиняных горшков.

8
Они поджидали меня, чтобы что-то сказать или что-то сделать. Но ни
сказать, ни сделать ничего не могли. Мы умрем и все тут.
Я выглянул в окно на пляж туда, где море выбрасывало на берег груды
мусора, а потом затаскивало его обратно. Мне это напомнило о последних
сутках, проведенных в Австралии. Только тогда появился Рагма и указал мне
путь к спасению. В честных лабиринтах всегда есть выход. Но я не видел
дверей в песке и, сколько ни старался, никак не мог убедить себя в том,
что нахожусь в честном лабиринте.
- Ну, Фред? У тебя есть что-нибудь для нас? Или нам продолжать?
Теперь все зависит от тебя.
Я бросил взгляд на Мэри, привязанную к стулу. Я старался не смотреть
на ее испуганное лицо и глаза, но у меня ничего не вышло. Я вдруг понял,
что больше не слышу тяжелого дыхания Хала, словно он приготовился к
прыжку. Однако Джеми Баклер тоже это заметил и слегка повел дулом
пистолета. Хал не стал прыгать.
- Мистер Зимейстер, - сказал я, - если бы у меня был камень, я бы
повязал его красивой ленточкой с бантиком и вручил вам. Если бы я знал,
где он находится, я бы нашел его для вас или рассказал, как его найти. Я
не хочу смотреть, как будут умирать Мэри и Хал. И не хочу умирать сам.
Попросите меня о чем-нибудь другом, и вы это получите.
- А мне не надо ничего другого, - сказал Зимейстер и взялся за
плоскогубцы.
Если мы будем смиренно дожидаться своей очереди, то умрем - после
пыток. Даже если бы нам был известен ответ на вопрос, который их так
интересует, нас бы все равно убили. В любом случае...
Значит, мы не будем просто стоять и смотреть, а попытаемся напасть на
этих подонков - и тогда Мэри, Хал и я окажемся среди проигравших.
"Где бы вы ни были, кем бы вы ни были, - с отчаянием подумал я, -
если вы можете сделать что-нибудь, сделайте это сейчас!"
Зимейстер взял Мэри за запястье и с силой приподнял ее руку. Когда он
потянулся к ее пальцу плоскогубцами, Рождественский Призрак или кто-то из
его приятелей появился в комнате у него за спиной.

Выскочив из Джефферсон-холла и бормоча проклятья сквозь сжатые зубы,
я решил, что следующим типом, которому я врежу в глаз, будет Теодор Надлер
из государственного департамента. Однако, обходя вокруг фонтана и
направляясь в сторону студенческого Союза, я вспомнил про свое обещание
позвонить Халу. И решил сначала поговорить с ним, прежде чем
воспользоваться телефоном, который мне дал Вексрот.
Только сперва я выпил чашку кофе с пончиками. Именно сейчас, после
тринадцати лет, проведенных здесь, я понял, что для того чтобы сделать
пищу, которого они подают в Союзе, удобоваримой, потребовалось
реверсировать в ней каждую молекулу - или во мне. За столиком в углу я
заметил Джинни, и все мои благие намерения тут же улетучились. Я
остановился и начал поворачиваться в ее сторону. Тут кто-то сдвинулся в
сторону, и я увидел, что она сидит с парнем, которого я знаю. Я решил
поговорить с ней в другой раз и вышел в вестибюль. Однако все телефоны
оказались занятыми, поэтому я начал расхаживать взад-вперед, с чашкой кофе
в руке. Шаг, еще шаг. Глоток, еще глоток.
У себя за спиной я услышал чей-то голос:
- Привет, Кассиди! Иди сюда, вот парень, о котором я тебе
рассказывал!
Повернувшись, я увидел Рика Лидди, который имел ответы на все
вопросы, кроме одного: что делать с дипломом, который он должен был
получить в июне. С ним рядом была его более высокая копия, одетая в
фирменную футболку Йельского университета.
- Фред, это мой брат Пол. Приехал навестить меня, - сказал он.
- Привет, Пол.
Я поставил чашку кофе на выступ в стене и начал протягивать ему левую
руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69