Воюют они прекрасно… А в том, что сбили одного своего, вероятно, виноват и штаб ВВС…— Правильно, — подтвердил Смушкевич, присаживаясь рядом с командармом. — Штабу давно уже следовало разработать условные сигналы определения своих самолетов. Эти указания я дам сегодня же и тогда подобной путаницы можно, будет избежать.Тем временем Жуков обменялся несколькими фразами с начальником штаба, с членом Военного совета армейской группы и, поднявшись из-за стола, обратился к Штерну:— Я полагаю, что на правом фланге появились последние резервы японцев, которыми они сейчас располагают для помощи своим окруженным войскам. Раньше утра начать наступление противник не может…— Я тоже так думаю, — сказал Штерн. — Эта операция похожа во многом на Канны Ганнибала, — он говорил в раздумье, скользя взглядом по карте. — Пожалуй, это будет второй в мировой истории случай полного окружения целой армии. А ведь японская армия сейчас одна из сильнейших во всем капиталистическом мире, она пока еще сильнее гитлеровской!.. Но как бы там ни было, приходится удивляться упорству японцев. Они попали явно в безвыходное положение. Из этого мешка никакая сила их не вызволит, а в плен не сдаются. Нужно еще раз довести до них наше требование.— Мы и в листовках, и по радио призываем их к сдаче, — сказал член Военного совета. — Все безрезультатно! Кроме силы, ничто пока до них не доходит. Это безрассудное упорство поддерживается еще командованием Квантунской армии, которое пообещало окруженным высвободить их из кольца…С затаенным дыханием слушал я разговоры, из которых вырисовывалась общая обстановка на фронте. И только сейчас, в эти минуты, понял, как важны для командования результаты моей разведки. И я снова усомнился: «А вдруг я ошибся и наших принял за противника?» Страх охватил от одной только мысли. Между тем командующий, словно проникнув в мои сомнения, сурово взглянул на меня и сухо сказал:— Вы можете быть пока свободны. — Он сделал ударение на слове «пока» и после короткой паузы добавил:— Сегодня после захода солнца и завтра с рассветом еще раз слетайте и внимательно просмотрите. Особенно обратите внимание на изменения, какие произойдут за ночь.В «пока» командующего мне почудилось что-то недоброе. Подавленно сказав: «Есть!», я вышел.В приемной сидел мрачный Красноюрченко. При слабом свете подземелья он показался мне даже состарившимся.— Да что с тобой, Иван Иванович, уж не заболел ли? И какими судьбами сюда попал?— А ты будто ничего не знаешь?— Нет!— Мы втроем сбили наш СБ… Я был ведущим…И тут только мне стали известны подробности этой грустной истории.Истребители отражали налет японских бомбардировщиков. Вражеские бомбовозы шли волнами под прикрытием И-97. Первую волну наши отбили, появилась вторая. Иван Иванович как раз в это время дрался со звеном И-97. Отбился от них — и на бомбардировщиков, строй которых был уже расколот на звенья. На одно звено он с ходу и набросился, но вдруг увидел советские опознавательные знаки — звезды.— Я давай сигналить своим, чтобы не стреляли, — здесь Красноюрченко издал глубокий вздох, — а эти барбосы, ты же их прекрасно знаешь, Арсенин и Медведев, как борзые, вцепились и давай лупить. А когда разобрались, поздно уже было — один СБ сыграл вниз.— А экипаж?— К счастью, невредим. Да и самолет благополучно сел в степи… Оказывается, это звено СБ возвращалось с задания и случайно затесалось между разрозненных групп японских бомбардировщиков… А они ведь похожи. Их в воздухе только по опознавательным знакам и можно отличить… В общем, пропал я теперь. От полетов отстранят как пить дать.— Мне тоже может влететь, — признался я, рассказав о последних полетах на разведку. — Боюсь, не напутал ли…И мы замолчали.К командующему прошли несколько старших командиров. Среди них находились двое монголов. Мы приветствовали их. Потом появился майор и пригласил меня подняться с ним наверх.— Я покажу вам поле боя, наши танки и танки противника, а вы получше присматривайтесь да запоминайте, — сказал майор. — Это пригодится в разведке.Мы поднялись из подземелья в широкий окоп, похожий на террасу, покрытую сверху густой маскировочной сеткой. Это был наблюдательный пункт командующего, с которого открывался вид на поле битвы. Время было предвечернее, и мягкий свет низкого уже солнца позволял хорошо разглядеть местность, где только что шел бой. 7 Осмотрев наши и японские трофейные танки, я почти был уверен, что обнаруженная в разведке группировка войск принадлежит противнику, и высказал это майору. Он заметил, что делать такой определенный вывод пока еще рано, так как связь с некоторыми нашими частями временно потеряна, их точное местонахождение неизвестно. В такой обстановке лучше быть осторожным в выводах.Это разъяснение окончательно сбило с толку, и я горько раскаивался в том, что так уверенно доложил командующему о японцах.«Кто тебя дернул за язык?» — упрекал я себя, поторапливая шофера, чтобы до наступления темноты успеть слетать еще раз и все наконец выяснить. Теперь-то я был уверен, что после наглядного урока, только что мне преподанного, уж не ошибусь: свои и японские танки сумею различить.Дорога по степи была ровная, слегка наезженная, машина неслась на предельной скорости. Вдруг ее резко повело вправо, скрипнули тормоза — лопнула камера. Как я ни торопил шофера, как ни старался помочь, мы приехали на аэродром поздновато, когда солнце уже село.— Ну, как, все выяснилось? — с надеждой спросил Гринев.— Нет! Нужно сейчас же лететь.— Да ведь поздно!— Приказание самого командующего… Слетаю один. Будет надежно и безопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101