Он выводил «Спитфайр» из пике практически вслепую. А когда серая пелена упала с глаз, то перед собой он увидел чистое небо. Никаких следов противника — «мессер» словно растворился.
Когда истребители вернулись в Тангмер, Бадер принялся расспрашивать Дандаса и Джонсона, что они видели. Дандас ответил:
«Сэр, это был блестящий выстрел».
«Какого черта? Ты о чем?» — недовольно проворчал Бадер, подозревая, что над ним смеются.
Дандас не понял:
«Как о чем? Вы были в 400 ярдах от „мессера“, когда фриц выпрыгнул».
У Бадера отпала челюсть.
«Что?! Но ведь я даже не стрелял!»
Вообще никто из них не сделал ни выстрела. Истребители вернулись с контрольными бумажными лентами на пулеметных стволах. Однако немец все-таки выпрыгнул с парашютом. Бадер никак не мог сообразить, что писать в рапорте, а потом решил: «Уничтожен 1 Me-109. От испуга. Подтверждено. Видели двое пилотов».
Группа сохранила по этому поводу гробовое молчание, хотя весь Тангмер хохотал.
Тем временем группа начала получать новые «Спитфайры Vb» вместо старых Mark II. Vb имел более высокую скорость и скороподъемность, а самое главное — в каждом крыле было смонтировано по 20-мм пушке. Это привело в восторг всех, кроме Бадера. Совершенно неожиданно он превратился в твердолобого консерватора. Бадер утверждал, что пушки — это плохое решение, потому что пилоты будут стремиться открывать огонь с большой дистанции, вместо того чтобы постараться подойти ближе. На сей раз он ошибался. Однако ничто не могло переубедить его. Он яростно обрушился на Холдена, Тэрнера, Дандаса, Джонсона, Краули-Миллинга и вообще всех, кто выступил против пулеметов. На совещании в штабе группы он в резкой форме изложил свое мнение Малану, Ли-Мэллори и даже главнокомандующему Шолто Дугласу. Впрочем, отменять приказы никто не собирался, и авиакрыло пересело на Vb.
Новые «Спитфайры» прибывали по одному или по два. Первой их получила эскадрилья Тэрнера, обычно работавшая в качестве высотного прикрытия. Им особенно были нужны самолеты с улучшенными летными характеристиками. Затем их получил Холден и наконец 616-я эскадрилья, вместе с которой летал сам Бадер. Однако он упрямо отказывался пересесть на новый самолет. Принятое распределение было совершенно правильным — командир должен летать на самом тихоходном самолете, потому что именно он задает скорость соединения, и остальные летчики должны иметь возможность свободно держаться рядом с ним, не насилуя свои моторы. Не все командиры крыльев поступали так, хотя здесь поведение Бадера было совершенно правильным. Наконец он пересел на новый самолет, но… на «Спитфайр Va», вооруженный пулеметами!
Снова вмешалась плохая погода, и пилоты получили возможность немного отдохнуть. Бадер всегда выезжал в город вместе с ними. Он требовал, чтобы Холден, Тэрнер, Дандас, Джонсон, Краули-Миллинг и другие тоже ехали, даже если они совсем этого не хотели. Бадер не любил оставаться в одиночестве и предпочитал всегда быть в центре большой компании, не интересуясь мнением остальных. Однако они, как правило, не слишком протестовали, поддавшись его обаянию.
Как-то вечером Дуглас танцевал с Тельмой в Брайтоне, когда кто-то из танцующих узнал его и тут же попросил автограф. Ему это нравилось, что бы о таком отношении ни думали другие. В подобные моменты он совершенно забывал о потере ног. (Впрочем, девушки об этом тоже забывали. Его мужское обаяние и отвага привлекали целые толпы поклонниц, на которых Тельма смотрела с кислой улыбкой.)
Иногда устраивались довольно милые вечеринки, которые позволяли летчикам «стравить пар». После одной такой пирушки некий полковник несколько дней ходил с рукой на перевязи, а остальные носили на лицах боевые отметины. В общем, они умели воевать и умели веселиться, хотя кое-кто назвал бы это веселье грубоватым.
После войны Том Пайк, выросший до вице-маршала авиации и помощника начальника штаба КВВС, сказал о Бадере: «Я думаю, он почти вытравил страх из своих пилотов. Его слегка шутливый, но кровожадный взгляд на вещи был именно тем, что требуется в дни войны. Это поднимало их дух. Он был великолепным катализатором».
Примерно то же самое говорит и Холден:
«Я никогда не видел более смелого человека. Он просто помешался на желании сбивать фрицев и не мог говорить ни о чем другом. Он был до краев переполнен странной энергией, которая изливалась на его летчиков. И они прониклись тем же духом. После каждого боя он собирал вместе всех пилотов, чтобы обсудить детали, хотя страшно не любил, когда кто-то задвигал его на второе место. Он очень ревниво относился к своему авторитету. У Бадера всегда было полно собственных идей, и он не терпел возражений. И хорошо еще, что большинство этих идей были правильными. Ни разу он не мог допустить, что его идея ошибочна. Самым страшным потрясением для Бадера было убедиться в своей неправоте. Но сразу после этого он резко менял точку зрения».
Каждый чувствовал, что он непобедим, и его магическая энергия защищает тех, кто летает вместе с ним. Тельма теперь просто знала, что враг ничего не сможет с ним сделать. Каждый раз, возвращаясь из рейда, Бадер пролетал на малой высоте над Бей-Хаусом, чтобы жена знала — с ним все в порядке.
Некоторые «мессеры» попытались атаковать «пчелиный рой», когда он поворачивал в обратный путь и английские истребители уже начинали испытывать проблемы с топливом. Тогда родилась идея: свежее крыло должно встречать бомбардировщики над Ла-Маншем. 19 июля авиакрыло Тангмера набросилось, словно стая волков, на ничего не подозревающие «мессера». Первая же очередь Бадера отправила пылающий «мессер» прямо в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127