ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Предчувствие небывалых переживаний заставило его
задрожать, как мальчика, крадущегося на первое свидание с приглянувшейся
податливой рабыней. Птолемей взлетел по лестнице, стукнул в дверь и, не
получая ответа, открыл ее, незапертую.
В проеме прохода, под висевшим на бронзовой цепи двухпламенным
лампионом стояла Таис в темной эксомиде, короткой, как у амазонки. Даже в
слабом свете масляной лампы Птолемей заметил, как пылали щеки юной
женщины, а складки ткани на высокой груди поднимались от частого дыхания.
Глаза, почти черные на затемненном лице, смотрели прямо на Птолемея.
Заглянув в них, македонец замер. Лента в цвет хитона, стягивала крутые
завитки волос на темени. "Как у Афины Лемнии", - подумал Птолемей и тут же
решил, что Таис, серьезная и сосредоточенная, как воин перед боем, с
пристальным взглядом и почти угрожающим наклоном гордой головы, в самом
деле похожа на грозную лемниянку.
- Жду тебя, милый, - просто сказала она, впервые так назвав македонца
и вложив в это слово столько нежного значения, что Птолемей нетерпеливо
вздохнул и приблизился, протянув руки.
Таис, отступив на полшага, сняла откуда-то из-за выступа двери
широкий химатион и взмахом его загасила светильник. Птолемей озадаченно
остановился во тьме, а молодая женщина скользнула к выходу. Ее рука нашла
руку македонца, крепко сжала ее и потянула за собой.
- Пойдем.
Они вышли через боковую калитку в кустах и направились по тропинке
вниз к речке Илиссу, протекавшей через Сады от Ликея и святилища Геракла
до слияния с Кефисом. Низкий полумесяц освещал дорогу.
Таис шла быстро, почти бегом, не оглядываясь, и Птолемею передалась
ее серьезность. Он следовал за ней в молчании, любуясь ее походкой,
прямой, со свободно развернутыми плечами, придававшей величавость ее
небольшой фигурке. Стройная шея гордо держала голову с тяжелым узлом волос
на высоком затылке. Она плотно завернулась в темный химатион, при каждом
шаге западавший глубоко то с одной, то с другой стороны ее талии,
подчеркивая гибкость тела. Маленькие ноги ступали легко и уверенно, и
перисцелиды - ножные браслеты - серебристо звенели на ее щиколотках. Тени
гигантских платанов перекрыли путь. За этой стеной темноты вспыхнула
холодным светом беломраморная площадка - полукруг гладких плит. На высоком
пьедестале стояло бронзовое изображение богини. Внизу едва слышно журчал
Илисс.
Чуть склонив голову, богиня откидывала с плеч тонкое покрывало, и
взгляд ее глаз из зеленых светящихся камней приковывал внимание.
Особенное, редкое для изображений божества выражение сочувствия и
откровенности поразительно сочеталось с таинственной глубиной всезнающего
взора. Казалось, богиня склоняется к смертным, чтобы в тиши и безлюдье
звездной ночи открыть им тайну - каждому свою. Левой рукой богиня - это
была знаменитая на весь эллинский мир "Афродита Урания, что в Садах", -
протягивала пышную розу - символ женской сущности, цветок Афродиты и
любви. Сильное тело, облитое складками пеплоса, замерло в спокойном
энтазисе. Одеяние, необычно раскрытое на плече по древнему азиатскому или
критскому канону, обнажало груди, высокие, сближенные и широкие, как
винные кратеры, резко противоречившие своей чувственной силой вдохновенной
тайне лица и строгой позе Небесной Афродиты.
Из всех художников Эллады Алкамену впервые удалось сочетать древнюю
силу чувственной красоты с духовным взлетом, создав религиозный образ
неодолимой привлекательности и наполнив его обещанием пламенного счастья.
Богиня - Мать и Урания вместе.
Таис благоговейно подошла к богине и, шепча что-то, обняла ноги
знаменитого творения Алкамена. Она замерла у подножия статуи и вдруг
отпрянула назад к недвижно стоявшему Птолемею. Опершись на его мощную
руку, она молча и пытливо заглянула македонцу в лицо, пытаясь найти нужный
отклик. Птолемей чувствовал, что Таис ищет в нем что-то, но продолжал
молча стоять, недоуменно улыбаясь. А она столь же внезапно, одним прыжком,
оказалась в середине мраморной площадки. Трижды хлопнув в ладоши, Таис
запела гимн Афродите с подчеркнутым ритмом, как поют в храмах богини перед
выходом священных танцовщиц.
- ...Не сходит улыбка с милого лика ее, и прелестен цветок у богини,
- в мерном движении танца она опять приблизилась к Птолемею.
- Песню, богиня, прими и зажги Таис страстью горячей! - вдруг
загремел Птолемей и схватил девушку.
На этот раз она не отстранилась. Обвив руками его шею, крепко
прижалась к нему. Химатион упал наземь, и сквозь тонкую ткань хитона
горячее, крепкое тело Таис стало совсем близким.
- Ты, воин, знаешь Афродитины гимны?! Но не нужно просить богиню об
огне, смотри сам не сгори в нем, - шепнула девушка.
- Тогда... - Птолемей нашел губы Таис, и оба замерли. Неожиданно юная
гетера изо всех сил уперлась в широкую грудь Птолемея и вырвалась.
- Пойдем дальше, - задыхаясь, сказала она, - я нарочно ждала этого
дня. Сегодня увели быков в горы...
- И что же? - не понял Птолемей.
Таис, поднявшись на цыпочки, приникла к его уху.
- Я хочу быть твоей. По древнему обычаю афинских земледельцев, на
только что вспаханном поле.
- На поле? Зачем?
- Ночью, на трижды вспаханном поле, чтобы принять в себя плодоносящую
силу Геи, пробудить ее...
Птолемей сжал плечи девушки, безмолвно соглашаясь, и Таис устремилась
вниз по течению речки, затем повернула на север к святой Элевзинской
дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
задрожать, как мальчика, крадущегося на первое свидание с приглянувшейся
податливой рабыней. Птолемей взлетел по лестнице, стукнул в дверь и, не
получая ответа, открыл ее, незапертую.
В проеме прохода, под висевшим на бронзовой цепи двухпламенным
лампионом стояла Таис в темной эксомиде, короткой, как у амазонки. Даже в
слабом свете масляной лампы Птолемей заметил, как пылали щеки юной
женщины, а складки ткани на высокой груди поднимались от частого дыхания.
Глаза, почти черные на затемненном лице, смотрели прямо на Птолемея.
Заглянув в них, македонец замер. Лента в цвет хитона, стягивала крутые
завитки волос на темени. "Как у Афины Лемнии", - подумал Птолемей и тут же
решил, что Таис, серьезная и сосредоточенная, как воин перед боем, с
пристальным взглядом и почти угрожающим наклоном гордой головы, в самом
деле похожа на грозную лемниянку.
- Жду тебя, милый, - просто сказала она, впервые так назвав македонца
и вложив в это слово столько нежного значения, что Птолемей нетерпеливо
вздохнул и приблизился, протянув руки.
Таис, отступив на полшага, сняла откуда-то из-за выступа двери
широкий химатион и взмахом его загасила светильник. Птолемей озадаченно
остановился во тьме, а молодая женщина скользнула к выходу. Ее рука нашла
руку македонца, крепко сжала ее и потянула за собой.
- Пойдем.
Они вышли через боковую калитку в кустах и направились по тропинке
вниз к речке Илиссу, протекавшей через Сады от Ликея и святилища Геракла
до слияния с Кефисом. Низкий полумесяц освещал дорогу.
Таис шла быстро, почти бегом, не оглядываясь, и Птолемею передалась
ее серьезность. Он следовал за ней в молчании, любуясь ее походкой,
прямой, со свободно развернутыми плечами, придававшей величавость ее
небольшой фигурке. Стройная шея гордо держала голову с тяжелым узлом волос
на высоком затылке. Она плотно завернулась в темный химатион, при каждом
шаге западавший глубоко то с одной, то с другой стороны ее талии,
подчеркивая гибкость тела. Маленькие ноги ступали легко и уверенно, и
перисцелиды - ножные браслеты - серебристо звенели на ее щиколотках. Тени
гигантских платанов перекрыли путь. За этой стеной темноты вспыхнула
холодным светом беломраморная площадка - полукруг гладких плит. На высоком
пьедестале стояло бронзовое изображение богини. Внизу едва слышно журчал
Илисс.
Чуть склонив голову, богиня откидывала с плеч тонкое покрывало, и
взгляд ее глаз из зеленых светящихся камней приковывал внимание.
Особенное, редкое для изображений божества выражение сочувствия и
откровенности поразительно сочеталось с таинственной глубиной всезнающего
взора. Казалось, богиня склоняется к смертным, чтобы в тиши и безлюдье
звездной ночи открыть им тайну - каждому свою. Левой рукой богиня - это
была знаменитая на весь эллинский мир "Афродита Урания, что в Садах", -
протягивала пышную розу - символ женской сущности, цветок Афродиты и
любви. Сильное тело, облитое складками пеплоса, замерло в спокойном
энтазисе. Одеяние, необычно раскрытое на плече по древнему азиатскому или
критскому канону, обнажало груди, высокие, сближенные и широкие, как
винные кратеры, резко противоречившие своей чувственной силой вдохновенной
тайне лица и строгой позе Небесной Афродиты.
Из всех художников Эллады Алкамену впервые удалось сочетать древнюю
силу чувственной красоты с духовным взлетом, создав религиозный образ
неодолимой привлекательности и наполнив его обещанием пламенного счастья.
Богиня - Мать и Урания вместе.
Таис благоговейно подошла к богине и, шепча что-то, обняла ноги
знаменитого творения Алкамена. Она замерла у подножия статуи и вдруг
отпрянула назад к недвижно стоявшему Птолемею. Опершись на его мощную
руку, она молча и пытливо заглянула македонцу в лицо, пытаясь найти нужный
отклик. Птолемей чувствовал, что Таис ищет в нем что-то, но продолжал
молча стоять, недоуменно улыбаясь. А она столь же внезапно, одним прыжком,
оказалась в середине мраморной площадки. Трижды хлопнув в ладоши, Таис
запела гимн Афродите с подчеркнутым ритмом, как поют в храмах богини перед
выходом священных танцовщиц.
- ...Не сходит улыбка с милого лика ее, и прелестен цветок у богини,
- в мерном движении танца она опять приблизилась к Птолемею.
- Песню, богиня, прими и зажги Таис страстью горячей! - вдруг
загремел Птолемей и схватил девушку.
На этот раз она не отстранилась. Обвив руками его шею, крепко
прижалась к нему. Химатион упал наземь, и сквозь тонкую ткань хитона
горячее, крепкое тело Таис стало совсем близким.
- Ты, воин, знаешь Афродитины гимны?! Но не нужно просить богиню об
огне, смотри сам не сгори в нем, - шепнула девушка.
- Тогда... - Птолемей нашел губы Таис, и оба замерли. Неожиданно юная
гетера изо всех сил уперлась в широкую грудь Птолемея и вырвалась.
- Пойдем дальше, - задыхаясь, сказала она, - я нарочно ждала этого
дня. Сегодня увели быков в горы...
- И что же? - не понял Птолемей.
Таис, поднявшись на цыпочки, приникла к его уху.
- Я хочу быть твоей. По древнему обычаю афинских земледельцев, на
только что вспаханном поле.
- На поле? Зачем?
- Ночью, на трижды вспаханном поле, чтобы принять в себя плодоносящую
силу Геи, пробудить ее...
Птолемей сжал плечи девушки, безмолвно соглашаясь, и Таис устремилась
вниз по течению речки, затем повернула на север к святой Элевзинской
дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28