— Я буду с вами биться, — сказал Кернбук, смерив его с ног до головы презрительным взглядом. — Да, буду, сколько бы у меня ни было причин для отказа.
— Я полагаю, что недостаток храбрости не принадлежит к числу этих причин?
— Разумеется, нет, — ответил Кернбук. — Причины эти касаются не меня, а вас. Храбрости у меня хватает — полагаю, что эти господа не раз имели случай в этом убедиться. Не хватает мне разве лишь вашего умения похваляться своей отвагой. Так или иначе, я принимаю ваше предложение. Но с одним условием!
— С каким?
— Я не могу драться со всеми вами одновременно и, полагаясь на вашу честь, надеюсь, что никто из вас не будет на меня нападать. Пусть моим противником станет Циглер, который впервые в жизни померяется силами с честным шведским клинком. Но, если я одержу верх в поединке, девушка будет моей, и вы ее отпустите.
Это условие было принято единогласно и притом охотно, потому что Циглер слыл хорошим фехтовальщиком.
— А если вы, против ожидания, не одержите верх? — со злобной ухмылкой осведомился немец.
— Тогда я, по крайней мере, не увижу гнусного поступка, который вы собираетесь совершить.
— Стало быть, мы можем приступить к делу! — воскликнул Циглер. — Я предлагаю, чтобы нас привязали друг к другу шарфом за левые руки. А кинжалы у нас будут в правых. Я уже не раз пробовал этот способ, — продолжал он леденящим душу, зловещим тоном, — и заметил, что таким путем избегаешь многих промахов, а главное — экономишь время.
Кернбук не стал возражать. Офицеры снова наполнили пистолетные дула вином и выпили за здоровье Циглера.
— Послушайте-ка, бравый капитан! — воскликнул немец, осушив полбутылки вина в благодарность за то, что компания выпила за его здоровье. — Если вы хотите о чем-нибудь попросить господа бога, поторопитесь! Еще немного, и будет поздно!
Он крепко привязал конец шарфа к своему запястью и протянул Кернбуку другой конец. Офицеры взяли со стола свечи и встали в нескольких шагах от противников.
Половина зала погрузилась во тьму. В тусклом свете свечей было видно печальное, бледное лицо Кернбука и насмешливая улыбка, игравшая на губах Циглера, пока тот засучивал правый рукав своего камзола.
Неожиданно раздался глухой шум где-то у двери, словно за нею передвигали тяжелую мебель. Один из офицеров бросился к ней, запер ее и, ухмыляясь, вернулся с ключом.
— Этого удовольствия мы, уж во всяком случае, не станем себя лишать! — сказал он. — Послушай, Кернбук! Спрячь ключ — ведь ты больше всех нас хотел им воспользоваться!
И с этими словами он сунул ключ в карман офицера. В то же самое мгновение в темной части зала послышались легкие, торопливые шаги.
— Проклятие! — воскликнул офицер. — А где же девчонка?
Взоры всех присутствующих стали искать Ингер, но она исчезла. И тут вдруг растворилась потайная дверь — сквозь образовавшееся отверстие в панели у камина в зал проник луч света. Один из шведов бросился было туда, но застыл на месте, увидев Ивера, который спокойным, решительным шагом вошел в зал.
— Потолкуем, благородные господа! — сказал Ивер. — Давайте сначала попытаемся уладить дело миром, а если не удастся, будем драться.
— Каналья! — закричали офицеры. — Куда ты дел девчонку?
— Куда надо, туда и дел. Но не о ней речь. Советую вам задуматься над своей участью.
Холодный, почти торжественный тон, которым были произнесены эти слова, возымел свое действие. Циглер сорвал с руки шарф, подошел к Иверу и, размахивая кинжалом, воскликнул:
— А ты знаешь, что я намерен сделать? Я пришпилю тебя кинжалом к дверному косяку, и мои слуги засекут тебя до смерти.
— Вам придется долго ждать, пока они. придут, — ответил Ивер. — Ваши слуги валяются в погребе: одни убиты, другие связаны по рукам и ногам.
Собутыльники оцепенели, в их души закрался страх.
— Наши слуги связаны! — воскликнули они.
— Да, двое из них.
— И убиты!
— Да, двое других.
— Кто же, черт подери, посмел это сделать?
— Я, — сказал Ивер. — А теперь слушайте дальше. Я обещал рассказать вам нечто такое, что заставит вас позабыть о девушке, а обещания надо выполнять. Я связал и убил ваших слуг, потому что они мешали мне пройти в погреб, где хранятся бочки с порохом.
— Бочки с порохом! — воскликнули офицеры.
— Четыреста фунтов, — пояснил Ивер. — Я выбил у всех бочек днища и провел из погреба желобок через двор в крепостной ров.
Услышав эту новость, собутыльники сразу протрезвели. Они стали переглядываться, охваченные ужасом и отчаянием. Первым пришел в себя Циглер.
— Зачем ты это сделал? — спросил он.
— Чтобы напомнить вам одну историю, которая произошла в Эрремандсгорде. Там вы собрались той же компанией, что и сейчас. Вы пытали старую хозяйку замка и убили ее служанку.
— Эту историю мы знаем наизусть, — сказал Циглер, бросив насмешливый взгляд на Кернбука.
— Тогда я рыдал над покойницей.
— Ты рыдал, бедняга! Как трогательно и как поучительно!
— А сегодня вечером я за нее отомщу, — сказал Ивер, — это будет еще поучительнее.
— А вдруг ты не успеешь! — крикнул Циглер и бросился на него.
Кернбук встал между ними и решительно произнес:
— Пусть этот человек выскажется до конца!
Циглер в бешенстве заскрежетал зубами.
— Что вы за дворянин, капитан Кернбук, — спросил он, — коль скоро вы заодно с этим мужланом?
— А вы что за дворяне, — передразнил его Ивер, — когда ведете войну, как шайка разбойников и головорезов? Вы покрываете позором — нет, не вашу честь, потому что ее у вас никогда не было, — а доброе имя честного шведского народа, па стороне которого вы воюете!
— Тысяча чертей! — вскричал Циглер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83