— Отлично! — одобрил Нилер. — У тебя, я вижу, весь план уже готов. Дальше?
— Если я не ошибаюсь, в здешней церкви три входа. Мы у каждого поставим по часовому и прикажем им подать сигнал фонарем, как только изнутри откроют дверь. Ты, капитан, станешь с четырьмя людьми против церкви, чтобы броситься на помощь тому, кто подаст сигнал. А я войду внутрь. Ну как, одобряешь мой план?
— Вполне! За исключением того, что ты дал мне самое легкое поручение. Черт возьми, что-то уж слишком дешево достанутся мне мои денежки!
— Как знать! — с улыбкой возразил Мангеймер — Главное, помни слова господина Тролле и ни словом не заикнись о нашей тайне ни одному из солдат.
Около полуночи небольшая группа людей молча и осторожно шла по главной улице Вордингборга, кривой и извилистой, которая вела к церкви. Приглушенный звон оружия выдавал, что люди вооружены. Впереди шли двое, и, когда внезапный порыв ветра откидывал полы их плащей, под ними вспыхивал свет ручных фонариков, которыми в те времена пешеходы освещали себе вечером путь на улицах.
Дойдя до середины главной улицы, заговорщики заметили каких-то людей, которые, несмотря на столь поздний час, бесцельно слонялись по улице. Потом эти люди обменялись между собой несколькими словами и исчезли.
— Видел? — шепнул Мангеймер старому Нилеру.
— Еще бы!
— Я так и думал, что их не двое, а больше.
— Чем больше, тем лучше, — ответил Нилер, удовлетворенно кивнув.
Мангеймер расставил солдат вокруг церкви так, как он говорил Нилеру, и, едва они заняли свои места, сам подошел к главному входу и трижды громко постучал в дверь рукояткой сабли. Никто не отозвался, только слабый свет, мерцавший сквозь свинцовые переплеты окон, внезапно погас.
Мангеймер постучал еще раз и, приложив губы к замочной скважине, крикнул:
— Именем шведского короля! Откройте!
Он хотел крикнуть еще раз и уже набрал воздух в легкие, как вдруг услышал шаркающие шаги, медленно приближавшиеся к двери.
— Кто стучится в Церковные двери в такой поздний час? — спросил глубокий мужской голос.
— Откройте, тогда узнаете! — зарычал Мангеймер.
— У меня нет ключей от главного входа, — ответил человек. — Подойдите к капелле, и я вам открою.
Капитан недовольно пробурчал что-то невнятное, но отошел от двери. А тем временем человек, находившийся в церкви, положил руку на плечо старого священника, который стоял с ним рядом, бледный и дрожащий, и шепнул ему:
— Ступайте домой, ваше преподобие! Вы свое дело сделали — остальное я беру на себя. Вы можете выйти в дверь позади алтаря — они ее не охраняют.
Пастор кивнул и побрел прочь, шатаясь и держась за стулья. Подойдя к хорам, он обернулся к своему спутнику, который провожал старого священника, светя ему потайным фонариком. Пастор поднял руку, молча благословил этого человека, а потом повернулся и скрылся в алтаре. Отсюда был выход прямо в пасторский сад, начинавшийся за церковной оградой.
Именно через эту дверь в церковь и прокрался Танге, когда ему удалось подслушать беседу священника с приезжим незнакомцем.
Меж тем капитан подошел к двери, ведущей в капеллу, а солдата, охранявшего эту дверь, послал сторожить главный вход. В замке повернулся ключ, дверь открылась. Танге предупредил Мангеймера, что могильщик высокого роста и носит коричневый плащ. Мангеймер увидел перед собой человека высокого роста в коричневом плаще. На голове у него была теплая войлочная шапка, на внутренней стороне которой был нашит железный крест — чтобы предохранять от ударов.
— Что вам угодно, сударь? — спокойно и сдержанно спросил человек, подняв свой фонарь так, чтобы свет падал на лицо капитана, оставляя в тени его собственное.
Мангеймер обернулся и приказал солдату, который вошел вместе с ним, охранять вход. А сам шагнул к человеку, открывшему дверь, и спросил:
— Ты здешний могильщик?
— Могильщик и звонарь, ваша милость.
Мангеймер недоверчиво улыбнулся. Он услышал, как под плащом говорившего, когда тот поднял руку с фонарем, звякнуло оружие.
— Это что же, здешние могильщики всегда имеют при себе оружие?
— Иной раз приходится, когда дела призывают нас в церковь в ночную пору.
— Какие же у тебя могут быть здесь дела в такой час?
— Надо написать на досках номера псалмов для завтрашней службы. В пятницу прихожане идут к причастию.
— Ах вот как! — сказал Мангеймер, которому слово» причастие» напомнило о его первоначальном намерении. — Кстати, ты знаешь, где спрятаны церковные сосуды для святых даров?
— Знаю.
— Можешь показать мне это место?
— Если вы не побоитесь пойти со мной.
— Куда это?
— Когда шведы пришли в город, пастор спрятал сосуды в склепе под алтарем, там, где стоят гробы с набальзамированными покойниками.
— А ты сам не боишься туда спускаться?
— О-о, сударь, я — дело другое, не во гнев вам будь сказано! Мне не привыкать. За долгие годы, что я служу при церкви могильщиком, я вдоволь насмотрелся на покойников. Мне иной раз кажется, что покойники меня узнают.
— А я солдат, — возразил Мангеймер. — И пожалуй, на своем веку превратил больше живых людей в покойников, чем ты повидал покойников на своем. Ступай вперед и веди меня в склеп к мертвецам.
Могильщик подошел к алтарю, открыл крышку потайного люка в полу и стал спускаться вниз. Мангеймер обнажил саблю и без раздумий последовал за ним.
Поставив ногу на первую ступень приставной лестницы, которая вела в подземелье, он повернулся и сделал знак солдату, оставшемуся у дверей.
— Беги к капитану, — тихо приказал он. — И скажи ему, чтобы он шел сюда со своими четырьмя солдатами.
И Мангеймер стал спускаться вниз по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83