— Нет, Свен, ты ведь сам знаешь, лучше тебя нам предводителя не найти, — ответил Абель.
— Вот как! — сказал Свен, подошел вплотную к Абелю и, гордо подняв голову, смерил энга испытующим и презрительным взглядом. — Тогда я сам скажу тебе, чего вы хотите, ты и те из твоих товарищей, у которых такие же низкие помыслы, как у тебя. Вы хотите, чтобы у вас был предводитель, который сквозь пальцы смотрел бы, как вы своевольничаете, и позволил бы вам грабить своих же земляков. Вам хочется жить в богатстве и разгуле в ту пору, когда каждый честный человек терпит нужду и лишения.
В дверь снова раздался условный стук, и в хижину быстро вошел какой-то человек.
— Какие новости, Хартвиг? — спросил Свен. — Ты бледен и чем-то расстроен?
— Дурные вести, — ответил вошедший и, переведя дух, оперся о стол. — Мы окружены со всех сторон. Из леса от Юнгсховеда идут большие шведские отряды. Возле Эгебьерга я слышал топот шведских коней по мерзлой земле, а когда я бежал по льду через Бенсвиг, я и в той стороне видел, как в лунном свете блестят вражеские алебарды.
Слова Хартвига вызвали страшный переполох в хижине. Взгляды всех энгов устремились к Свену, а сам он повернулся к Кернбуку. Капитан стоял у очага, опираясь на свою длинную саблю. На его губах блуждала улыбка, хотя он старался делать вид, что не замечает происходящего. Абель подошел к Свену, протянул ему свою громадную ручищу и воскликнул:
— Ты сердишься, Свен Поульсен? Тогда знай: я один во всем виноват, это я привел их сюда. Остальные ни при чем.
— Эх вы, храбрецы! — заговорил Свен о таким спокойствием и хладнокровием, точно его жизни не угрожала смертельная опасность. — Вы жалуетесь на нужду, вы, люди из племени энгов, вы, всю жизнь привыкшие терпеть голод и холод. А я нынче вечером видел старого пастора из Смидструпа, он бродил от двери к двери с глиняным горшком на вверевке, прося подаяния. Враг выгнали его из родного гнезда, а он знавал лучшие дни. Вы хотите другого вожака? Кого же? Каждый из вас, верно, сам метит на это место. Ну что ж, беритесь за дело все разом. Ты слышал, Абель, какие вести принес Хартвиг? Чего же ты медлишь? Предложи нам свой план, мы его выполним. Веди людей. Или ты, Бент, или ты, Ванг, или ты, Иенс Железная Рубашка. Враг вот-вот будет здесь, но раз я вам не по вкусу, я слагаю с себя власть. Ну, а коли не мне теперь отдавать приказы, я покажу вам, что готов повиноваться тому, кто будет командовать лучше меня.
— Кто сказал, что ты нам не по вкусу? — спросил вошедший позже всех Хартвиг и угрюмым и грозным взглядом обвел всех тех, кого только что перечислил Свен.
— Я, — сказал Абель и, выступив вперед с выражением мольбы и раскаяния, протянул руку Свену. — Прости меня, Свен, я сожалею о своих словах. Никому, кроме тебя, не быть нашим предводителем.
В продолжение всего этого разговора Ивер сидел на своем месте у стола так спокойно, словно происходящее его совершенно не касалось. Только его маленькие живые глазки то и дело вспыхивали, свидетельствуя о том, что он все видит и слышит. Вдруг он встал, решительно отодвинул в сторону стол и выступил на середину комнаты.
— Ну вот что, Свен! — сказал он. — Хватит нам слушать их болтовню, время действовать. Приказывай.
— Одень сына, Ане-Мария! — распорядился Свен. — Вы улыбаетесь, капитан, — продолжал он. — Я понимаю, в чем дело. Вы знали о готовящемся выступлении ваших солдат и поэтому так легко отдались в мои руки. Но слушайте: вы храбрый человек, однако, и я не трус. Раз уж вы оказались среди нас, придется вам спасать моих людей. Навряд ли вам этого хочется. Ну что ж, тогда нам придется обезопасить себя.
На лице капитана появилось еще более насмешливое выражение. А Свен продолжал:
— Либо вы нам поможете спастись, и тогда вы свободны, либо вы откажетесь, и тогда мы вас застрелим, едва только первый шведский солдат просунет голову в дверь.
— Но как я могу помочь вам спастись? — спросил Кернбук, на которого произвел впечатление решительный тон Свена.
— Это не так трудно, как вы полагаете. Между холмами у самой бухты шведская линия слабее всего. Вам покажут дорогу, и вы поведете туда наших людей. Луна зашла, мой план должен удастся, только ведите себя осторожно и не шумите. Если наткнетесь на шведских солдат, скажете им, что с вами крестьяне, которых вы согнали, чтобы они провели вас к нашему убежищу. Один из моих людей всю дорогу будет идти с вами рядом.
— Надежный человек, — пояснил Ивер, заряжая свой пистолет.
— Человек, которому я вполне доверяю и который, если только вы попытаетесь нас выдать, застрелит вас на месте.
— Речь идет обо мне, — сказал Ивер, дружелюбно кивнув капитану.
— Собирайтесь, я вас проведу, — сказал Кернбук.
— Возьми с собой сына и собирайся, Ане, — сказал Свен. — А вас, капитан, я попрошу обвязать шерстяной пряжей шпоры, чтобы они не звенели на обледенелой дороге.
— А ты не пойдешь с нами, Свен? — спросила Ане-Мария.
— Нет, — ответил Свен. — Я пойду другой дорогой и встречусь с вами позднее. И еще вот что, Ане, — тихо добавил он. — Запомни хорошенько мои слова. Ты знаешь, что мы собрали кучи хвороста и сложили их в лесу на холмах. Если нам придется плохо, ты получишь весть от меня или Ивера насчет хвороста и, как бы загадочно ни звучали наши слова, знай одно: ты должна тайком пробраться в лес и поджечь хворост. Для наших людей это сигнал к сбору. Может статься, от этого будет зависеть моя жизнь.
— Дай мне руку, Свен, в знак того, что ты не таишь на меня обиды, — сказал Абель, выходя из хижины. — Провалиться мне на месте, если я не искуплю свою вину. Завтра я отрежу Таму уши, а заодно и голову за то, что он хотел предать тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83