Засверкали шпаги, вынутые из ножен, и без вмешательства Екатерины Медичи, колена которой обнимал испуганный астролог, он погиб бы немедленно.– Назад, господа! – воскликнула Екатерина, простирая свои руки над Руджиери, – не убивайте его, он невинен. Мы повелеваем вам вложить в ножны ваши шпаги.– Успокойтесь, господа, – сказал король, к которому возвратилось его спокойствие. – Клянусь Богом, мы сами займемся делом этого изменника. Позвольте нам рассмотреть восковую фигуру поближе. Клянусь честью! Негодяй изобразил наши черты вернее нашего скульптора Варфоломея Пиера! Этот кинжал, вонзенный в сердце! Мы чувствовали эти три дня странную и непонятную тягость в этом месте. Это проклятое изображение сделано самим Руджиери?– Это несомненно, государь, – отвечал Кричтон.– Это ложь, государь. Я не принимал никакого участия в изготовлении. Клянусь моим спасением! – вскричал испуганный астролог.– Твоим спасением, – повторил с насмешкой Шико. – Ну! Ты давно уже потерял всякую надежду попасть в рай. Клянись лучше твоей погибелью, неверный аббат.– Я нашел эту фигуру в его комнате, – сказал Кричтон. – Ваше величество, конечно, отнесется к этой суеверной выдумке с тем презрением, которого заслуживают подобные покушения на вашу особу. Но это соображение не может освободить Руджиери от обвинения в измене против вас. За подобные поступки Ламоль и Коконас были отправлены на виселицу.– И Руджиери также погибнет на виселице, если его измена будет доказана. Пытка заставит его признаться. После этого, сударыня, – продолжал Генрих, обращаясь к матери, – мы надеемся, что вы не будете более стараться оправдать поведение вашего астролога.– Конечно нет, сын мой, если бы мы были уверены в его виновности, – отвечала Екатерина. – Но какое доказательство имеем мы в том, что это обвинение не придумано этим шотландским краснобаем, чтобы избавиться от врага, – а он признается, что Руджиери его враг.– Совершенно справедливо, – подтвердил Руджие-ри. – Я докажу вашему величеству мою невиновность и открою причины, вследствие которых доносит на меня Кричтон. Только дайте мне нужное для этого время.– Я сказал, что власть, могущественнее той, которой располагает Руджиери, замешана в этом деле, – начал Кричтон. – Это власть, это…– Остановитесь! – вскричал Руджиери. – Предайте меня пытке, но не произносите этого имени, вы сами не знаете, что хотите сделать.– Презренный! – воскликнул Кричтон. – Вы находите, что я слишком хорошо знаю о ваших преступлениях? Я читал исповедь вашего сердца. Я бы хотел сделать вам очную ставку с тем, кому вы изменили. Дай Бог, чтобы он был здесь, его присутствие уличило бы вас во лжи.– Он здесь, – отвечал замаскированный незнакомец,, вдруг появившись среди гостей.– Маска! – вскричал Кричтон.– Наша маска! – сказал Генрих. – Мы начинаем немного понимать эту тайну.Последовала минутная пауза, в продолжение которой никто не говорил. Маска наконец прервала молчание.– Обвинение, возведенное вами на Руджиери, кавалер Кричтон, ложно, неосновательно и вероломно, и вы возвели его по злобе, зная его неосновательность. Я готов подтвердить это смертельным поединком, на который я, как защитник Руджиери, вас вызываю.– И вы станете защищать вероломного Руджиери? Вы обнажите за него шпагу? – спросил Кричтон, смотря на маску с изумлением и недоверием.– Король Франции, – сказала маска, преклоняя колено перед Генрихом, – умоляю ваше величество разрешить мне смертельный поединок с кавалером Кричтоном, любым оружием и без пощады.Генрих колебался.– Сын мой, – подхватила Екатерина, – эта ссора касается не Руджиери, а нас… Мы счастливы, видя, что нашлась шпага, готовая защитить нас. Вы не имеете права отказать в этой просьбе.– В таком случае, вы имеете наше дозволение, – отвечал Генрих, – однако же…– Итак, повторяю мой вызов, – прервала маска, вставая с гордостью и бросая на землю перчатку. – Я предлагаю вам, кавалер Кричтон, подтвердить ваше обвинение с опасностью для вашей жизни.– Довольно, – отвечал Кричтон, – я принимаю ваш вызов и советую вам, сударь, не снимать маску, когда вы обнажите шпагу в защиту такого позорного и бесчестного дела. Я доволен, что решение участи Руджиери доверено моей руке. Жуаез, могу ли я рассчитывать на вашу помощь в этом деле? – продолжал он.– Без сомнения, – отвечал виконт, – но разве ваш противник не скажет своего имени и своего звания? Вы знаете, что как рыцарь ордена Святого Духа вы не имеете права драться против человека ниже вас званием.– Если я сам, господин виконт, пренебрегаю этим соображением, – возразила маска с высокомерием, – то мне кажется, что младший в семействе, всем обязанный случаю, как кавалер Кричтон, может сделать подобное же исключение. Мы встречаемся как равные только со шпагами в руках.Проговорив это, человек в маске небрежно положил свою голую руку на эфес шпаги. Кричтон с минуту пристально смотрел на него.– Господин маска, – сказал он наконец тоном глубокого презрения, – кто бы вы ни были, я нисколько не намерен нарушать вашего инкогнито. Чья бы кровь ни текла в ваших жилах, будь это кровь принца или пэра, она в моих глазах так же ничтожна, как вода. В гнусном деле, которое вы на себя взяли, и родись вы вассалом, не дворянином, гордящимся своим гербом, я вас считал бы, если бы ваше дело было правое, более достойным, чем может сделать человека самый знатный род. Хотя я и младший в семействе и всем обязан случаю, тем не менее сам августейший Генрих мог бы, не унижая себя, скрестить свою шпагу с моей. Как по отцу, так и по матери я происхожу от королей. Моя кровь течет в жилах Стюартов, мое наследство – незапятнанное имя, мое богатство – неоскверненная шпага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132