Отсюда и бесчисленные драки между собой, имевшие почти всегда пагубные последствия и которые никак не могло искоренить руководство университета.Они жили на свои скудные средства, увеличивая их по возможности милостыней и воровством, так как большинство были положительно и заведомо нищими. Их собственные кварталы служили убежищем, где они могли очень удобно скрываться, и потому они не признавали иного закона, кроме постановлений университета, и не стесняясь пользовались всеми средствами поживиться за счет своих соседей. Отсюда их частые схватки с монахами Saint Germein des Pres, монастырские владения которых граничили с их землей. Лужайки, принадлежавшие монахам, служили постоянным полем их схваток; по словам Делюра, они были театром непрерывной суматохи, волокитства, поединков, битв, пьянства и разврата. Отсюда их кровавые ссоры с добрыми гражданами Парижа, которых они ненавидели и которые подчас с лихвой расплачивались за их нападения.В 1407 году двое из них, уличенные в убийстве, были приговорены к виселице, и приговор привели в исполнение. Но так велико было смятение, произведенное в университете нарушением дарованных ему льгот, что префект Парижа, Вильгельм Тионвиль, был вынужден издать приказ о снятии тел с виселицы и позволить схоронить их с почетом и надлежащей церемонией. Это признание привилегий университета только ухудшило положение дел, и в продолжение многих лет беспорядки все возрастали.В наш план не входит рассказ о всех буйствах университета и о мерах, принятых к их искоренению. Напрасно преследовала их светская власть, напрасно Ватикан разражался грозными указами – ничто не помогало. Можно было подкосить, но не искоренить дурную траву. Их ссоры передавались от поколения к поколению, и предмет их старинных препирательств с аббатом St. Germein des Pres – после тридцатилетней непрерывной борьбы – представлен на рассмотрение Папы, который совершенно справедливо отказался произнести решение в пользу той или другой стороны.Таковы были студенты Парижа XVI века, таковы были свойства шумного сборища, осаждавшего двери Наваррской коллегии. Причиной, по которой собралась эта беспорядочная толпа, было, по-видимому, желание студентов присутствовать при публичных прениях или ученом диспуте, происходившем в большой зал коллегии, перед которой они теснились, и разочарование при виде закрытых дверей и при отказе впуска вызвало их теперешнее мятежное настроение.Напрасно алебардисты, поставленные у дверей и силившиеся удержать своими пиками толпу, старавшуюся пробиться вперед, говорили, что зала и двор переполнены, что и для доктора прав не нашлось бы места, что они получили строгое и неукоснительное приказание не впускать никого ниже звания бакалавра или лиценциата и что мартинисты (студенты, не жившие в стенах университета и не находившиеся на пансионе в коллегии) и такие новички, как они, не имеют никакого права быть впущенными.Они отвечали, что это были не простые прения, не обыкновенный диспут и что все имеют одинаковое право присутствовать. Что дело идет не о простом ученом, слава которого не простирается за пределы его деятельности и которого слышать пожелали бы очень немногие и еще меньшее число – поддерживать с ним диспут, но об иностранце высокого звания, пользующемся большим почетом, столь же замечательном своими познаниями, как и блестящими наружными качествами.Напрасно старались опровергнуть их доводы тем, что на собрании присутствуют не только важнейшие представители университета, старейшие доктора богословия, медицины и права, профессора словесных наук, риторики и философии и множество других сановников, но что диспут удостоен присутствием господина де Ту, первого президента парламента, и ученого Иакова Августа, одного государственного секретаря и Парижского губернатора г-на Ренеде Вилькье, посланников Елизаветы Английской и Филиппа II Испанского и многих господ из их свиты, Пьера Бурделя, аббата Брантома, г-на Мирона, доктора его католического величества Генриха III, Козьмы Руджиери, главного астролога Екатерины Медичи, королевы-матери, знаменитых поэтов и писателей – Ронсара, Балфа и Филиппа Депортье, известного адвоката при парламенте Этьена Паскье, а также – и это составляло самое важное возражение – двух главных фаворитов Его Величества, стоявших во главе правления, господ Жуаеза и д'Эпернона.Напрасно прибавляли, что для поддержания строгой благопристойности ректор распорядился запереть двери. Студенты были сильны в спорах, и их аргументация очень скоро вразумила противников. Они вполне полагались на свою ловкость для одержания верха в подобных случаях.– Долой ведущих диспут! Долой алебардистов! Долой двери! – закричали разом сотни яростных голосов. – Долой самого ректора! Долой мессира Адриана Дамбуаза! Не допускать учеников университета в их собственные залы! Заискивать перед фаворитами двора! Держать диспут при закрытых дверях! Долой ректора! Мы издадим приказ произвести тотчас новые выборы!После этого сильный ропот пронесся в толпе, за которым последовал новый взрыв проклятий в адрес ректора и демонстрация дубинок, в сопровождении града гороха, выпущенного из сарбаканов. Алебардисты побледнели и охотно бы уступили, но дверь была замкнута с внутренней стороны, жезлоносцы и сторожа, к ней приставленные, хотя и были перепуганы наружным шумом, но положительно отказывались отворить.Снова раздались угрозы студентов, снова обратились они к насилию, и горох застучал по лицам и рукам алебардистов, дрожавших от гнева и боли.– Что ты нам рассказываешь о фаворитах короля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132