Конечно, уговорить её проехать мимо прекрасной гостиницы в Сансе совершенно нереально, и Блез, превращая неизбежность в свою заслугу, пообещал остановиться на ночь там. Это означало не доехать нескольких лиг до конца первого этапа, который он себе наметил; однако, если учесть утренние задержки, восемь лиг, отделявшие Монтро от Санса, составят немалый путь…
К счастью, прежней тесноты на дороге уже не было, и они хоть и медленно, но без задержек двигались вдоль красивой долины Йонны. К концу дня показался собор Санса, возвышающийся своей громадой над стенами и островерхими крышами города; когда небольшая кавалькада наконец въехала во двор гостиницы «Корона», уже спустились сумерки и воздух был полон кухонных ароматов — готовили ужин.
Дамы вместе с камеристкой сразу же отправились в свою комнату; им подали туда ужин на троих, а Блез поужинал один в своей спальне, которую ему, к счастью, не пришлось ни с кем делить.
Вспоминая прошедший день, он с унынием представлял ожидающую его до самой Савойи длинную вереницу медленных переездов, бесконечные задержки и жалобы мадам де Перон. Что же касается скорости, то о ней можно забыть. И если король пожелает воспрепятствовать бегству миледи Руссель в Женеву, то у него будет сколько угодно времени на это после возвращения с двухдневной охоты.
А тут ещё незадача с деньгами. Если обед в убогой таверне в Монтро обошелся в полкроны, то этот ночлег в более дорогой гостинице наверняка потянет на все пятнадцать ливров.
Блез отказался от намерения поговорить на этот счет с Анной сегодня вечером, но откладывать разговор больше чем до завтрашнего утра нельзя. Его немного раздражало, что миледи Руссель воспринимала все как должное и не пыталась облегчить ему задачу. Ей было бы гораздо проще самой заговорить на эту тему. Но, конечно, женщины…
И тут его внимание привлек какой-то звук за дверью. Повторяющийся тихий стук, словно кончиками пальцев. Поднявшись, он распахнул дверь — и смущенно отступил: на пороге стояла Анна Руссель.
— Вы, мадемуазель?!
— Да, — шепнула она, — я понимаю, что это совершенно неприлично, но мне необходимо с вами поговорить.
Проскользнув в комнату, она тихо прикрыла дверь, не звякнув щеколдой, и замерла, прислушиваясь.
Очевидно, она встала с постели, потому что из-под надетого поверх ночной сорочки дорожного плаща мадам де Перон выглядывали домашние туфли и были видны тонкие лодыжки. Ее распущенные волосы поблескивали, как бронза, в свете горевших на столе свечей. Она казалась выше, чем в костюме для верховой езды, и даже более очаровательной — может быть, из-за своего импровизированного наряда.
Блез не был бы французом, и притом молодым, если бы не ощутил волнения в крови, так внезапно оказавшись наедине с нею в своей комнате, за запертой дверью. Она и сама это понимала, щеки её были румянее обычного, а в голосе звучала нарочитая небрежность.
— По-моему, меня никто не услышал. Они обе храпели, когда я выходила. Мсье, нам нужно сразу же принять решение. Завтра будет слишком поздно. Я не могу сложа руки торчать здесь целый день из-за этих «ран» мадам де Перон. Нам нельзя терять времени, вы и сами знаете.
Она подошла к столу и села; Блез занял место напротив. Само присутствие Анны отвлекало его, он ощущал некоторый трепет, но пытался сделать вид, словно в такой беседе нет ничего необычного.
— Вы думаете, что король… — Он не стал договаривать.
— Я думаю, что король может действовать, как мальчишка, у которого отняли игрушку, и откажется считаться с матерью. Но у меня есть и другие причины для спешки…
Ее веки над странными овальными глазами дрогнули. Она замолчала на миг, прежде чем продолжить:
— А мадам де Перон теперь заявляет, что завтра не двинется с места. Честно говоря, я и сама не верю, что она в состоянии ехать. Она вся одеревенела, как палка, и на заду у неё болячки величиной с талер. Однако при всем сочувствии ждать её я не могу. Я должна продолжать путь… Господи, и зачем регентша повесила нам на шею такую обузу!
Блез в замешательстве пожал плечами. Его самого целый день мучил тот же вопрос… Однако, Боже милостивый, что за прелесть эта англичанка! Этот сочный рот, пухлая нижняя губка…
— Вы можете что-нибудь предложить, мсье? Вспомните, мы ведь союзники…
Насколько Блез мог видеть, существовала лишь одна возможность. Однако он не смел предложить столь возмутительный выход — особенно из-за волнения, которое ощущал в крови. Мотивы такого предложения показались бы подозрительными даже ему самому. Девушка её положения не может уезжать с молодым кавалеристом без компаньонки-дуэньи. На этот счет общепринятые условности тверды, как гранит.
— Ради святого Иоанна, миледи! Хотел бы я знать, что предложить!
— Ну, а я знаю.
Но тут же её лицо померкло, словно она вспомнила о каком-то препятствии, которое на миг упустила из виду. Наконец она спросила, запинаясь:
— Мсье… не окажете ли мне… любезность? Вы можете… одолжить мне немного денег… несколько крон?
И пояснила при виде его явного удивления:
— Видите ли, случай покинуть двор представился так внезапно, что у меня не было возможности получить средства у парижского банкира, которому было приказано снабжать меня деньгами. Мадам регентша от щедрот своих, — губы Анны тронула улыбка, — дала мне пять крон на мелкие расходы с таким видом, словно это целое состояние. Три я успела потратить на чаевые, ещё не распрощавшись с двором. Быть стесненной в средствах — это такое неудобство!..
— Но… во имя Бога, мадемуазель, как же вы рассчитывали оплачивать расходы свои и своих спутников до Женевы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162