Он сделал всего несколько шагов, как вдруг увидел, что Дуровир падает на траву — меч высокого хатта с клочковатой редкой бородой пронзил его грудь.Одним прыжком Гортерикс оказался рядом; его клинок молниеносно рассек германцу шею, из перерубленной аорты ударила густая струя крови, и мужчина с коротким хрипом повалился на траву.— Прикройте! — крикнул Гортерикс своим воинам и склонился над упавшим Дуровиром.— Не волнуйся, брат, — сказал он, — сейчас я перевяжу тебя. Все будет в порядке.— Нет, — скрипнул зубами командир пятой когорты. — Я попросил у Богов смерти, и они дали мне ее. Я заслужил это.— Но чем? — удивленно спросил молодой галл. — Ты храбро сражался и можешь гордиться собой.Дуровир мрачно улыбнулся.— Да, — ответил он. — Я неплохо бился. Но Бога видят все, от них не скроешься. Я совершил тяжкий грех, один из самых страшных в нашем племени, и этому нет прощения.— О чем ты говоришь? — с тревогой сказал Гортерикс. — Не думай об этом. Сейчас я перевяжу тебя.Перевяжешь меня, — задумчиво повторил Дуровир. — А я хотел убить тебя, чтобы занять твое место командира передовой когорты.— Ну чего не придумаешь в гневе, — примиряюще улыбнулся Гортерикс. — Поверь мне, мы еще будем с тобой хорошими друзьями и выпьем не одну чашу доброго вина.Тело Дуровира потрясла крупная дрожь, на губах выступила кровь. Он судорожно вцепился в руку Гортерикса и прошептал слабым прерывистым голосом, уже не открывая глаз:— Я ухожу. Боги покарали меня. Но ты должен знать: это Гней Домиций хотел, чтобы я убил тебя. Берегись его, это страшный человек...Голова командира пятой когорты качнулась в сторону, он еще раз вздрогнул и замер.Гортерикс медленно поднялся на ноги.«Спасибо, брат, — подумал он с грустью. — Я отомщу за тебя. И варварам, и Гнею Домицию».И в этот же момент все римское каре — уже изрядно помятое в нескольких местах — взорвалось радостным криком: -— Идут! Идут! Германик!— Мы спасены!— Армия подходит!Гортерикс оглянулся.Действительно, там, где только начиналась долина, постепенно вырастала на горизонте какая-то густая масса, кое-где расцвеченная красным и желтым. Доспехи проблескивали сквозь пыль, солнце отражалось на медных щитах и наконечниках пиллумов.То шла римская армия. Германик успел вовремя, чтобы спасти свой авангард. Чаша весов судьбы начала медленно клониться на другую сторону. Богиня Фортуна резко крутнула свое колесо и теперь с интересом наблюдала, что же из этого выйдет. Глава XXXIБитва А вышло вот что.Заранее оповещенный гонцами Авла Плавтия, которых не сумели перехватить конники варваров, Германик сразу же оценил ситуацию и ускоренным маршем повел всю армию к месту сражения.По пути он отдавал приказы и распоряжения легатам и старшим офицерам. Войско на ходу перестраивалось в соответствии с указаниями своего полководца, и в долину вышла уже готовая к бою могучая колонна.Впереди шли когорты галльской пехоты, которые по бокам прикрывали батавские копейщики и пращники.Затем — отряды пеших лучников и четыре кадровых легиона: Пятый Алода, Двадцать Первый Стремительный, Двадцатый Валериев и Восьмой Августов, собранные в единый ударный корпус.Далее следовал сам Германик во главе двух когорт своей гвардии и конницы, а за ним — вторая ударная группа: три оставшиеся легиона, галльские эскадроны конных лучников и легкая бельгийская пехота, которая прикрывала тыл колонны.И вся эта масса, словно рассвирепевший грозный носорог, неслась вперед, чтобы нанести страшный, неотразимый удар по смешавшимся в кучу и впавшим в отчаяние варварам.Даже Херман растерялся. Он не ожидал, что римляне подойдут так быстро, и теперь уже почти утратил веру в победу.Не потерял головы среди германцев лишь один человек — безрассудно храбрый командир херусской конницы Ниэлс.Его люди еще не вступали в бой, и теперь вождь, понимая, что дорога каждая минута, вывел две тысячи своих всадников из-за холмов и бросил их прямо на передовой отряд римских войск.Шаг был отчаянный и больше напоминал самоубийство, но Ниэлс сознательно пошел на него — надо было любой ценой задержать врага, чтобы дать Херману возможность перегруппировать силы для отражения удара.Германская кавалерия с разгону ударила в самый центр галльской пехоты, яростно рубя по головам длинными широкими мечами и разя тяжелыми копьями.Удар был настолько силен, что галлы смешались и подались назад, а батавские пращники не могли помочь им без риска попасть камнями и в своих. С торжествующими криками варвары напирали все сильнее.Римская боевая колонна замедлила ход, а потом и вовсе остановилась, не имея возможности быстро перестроиться в узкой долине. Своей самоотверженной атакой Ниэлс дал Херману шанс, и тот понял это. Еще можно было спасти ситуацию.Ведь германцы по-прежнему обладали почти двукратным численным перевесом, и это следовало использовать.Авангард римлян по команде Авла Плавтия продолжал отступать на соединение со своими. Хауки Зигштоса откатились к холмам, чтобы там собраться с силами и напасть на врага с фланга, а хатты Ульфганга поспешно формировали строй, чтобы встретить римлян лоб в лоб и продержаться, пока на помощь им из дубравы не поспеют херуски.Легкая паника в римских рядах длилась недолго. Германик бросил в бой свою собственную тяжелую конницу, которая обошла позицию галлов и сбоку ударила по отряду Ниэлса. С другой стороны всадников окружили батавские копейщики, перекрывая им путь и не давая вырваться на простор долины. Началось избиение.Но хатты уже успели построиться в боевой порядок. Воины уперли в землю древка своих тяжелых копий и готовы были встретить удар римлян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150