Спасенный выглядел неважно — видимо, наглотался морской воды. Матросы, не скрывая враждебности, обступили его, негромко переговариваясь и ожидая команды своего начальника.— Ну, что ж, — сказал Никомед. — Все ясно. Весело тебе было разбойничать и нападать на мирные корабли? — обратился он к мужчине. — А вот сейчас мы тебе покажем....Сабин сделал еще шаг и взглянул в лицо чернобородого. Тот ответил ему дерзким взглядом, уже понемногу приходя в себя.— Так вы спасли его только для того, чтобы теперь повесить? — спросил трибун, поворачиваясь к Никомеду.— Морские законы — это святое дело, господин, — глубокомысленно заявил тот. — Мы. обязаны были помочь человеку, очутившемуся в воде, но поскольку это явно кто-то из пиратов, разбитых цезарским флотом, то мы имеем полное право вздернуть его на рее. Так уж принято на море, господин.— А почему ты уверен, что он разбойник? — спросил Сабин, нахмурившись. — Может, их судно потерпело крушение?— Конечно, — ухмыльнулся Никомед. — Да посмотри на его рожу, господин, бандит, клянусь Аполлоном.«На свою бы посмотрел, — хотел сказать трибун. — Ничем не лучше».Но он промолчал и повернулся к чернобородому.— Как тебя зовут?— Феликс, — глухо ответил мужчина, осторожно разминая затекшие руки.— Кто ты такой?Тот поднял голову и снова смело встретил испытующий взгляд трибуна.— Вы же все равно не поверите, если я скажу, что мое судно разбило бурей и лишь один я спасся?— Где разбило? Когда? — вмешался Никомед. — Не заговаривай нам зубы, любезный. Тебя ждет веревка, как ни крути.— Подожди, — рявкнул Сабин и снова посмотрел на мужчину.Несколько секунд они не сводили глаз друг с друга.Почему-то Сабину этот человек понравился. Да, он практически не сомневался, что это один из морских разбойников, чудом спасшийся с затопленного корабля, но... Доведись им встретиться в бою, трибун точно не пощадил бы его, однако повесить безоружного и истощенного борьбой с волнами...Сабин принял решение.— Поворачивай к берегу, — бросил он Никомеду.Тот насупился и не двинулся с места.— Ты что, не слышал?— Ты человек сухопутный, господин, — глухо сказал грек, трезвея на глазах. — Ты их не знаешь. Вот такие молодцы напали на мое судно в прошлом году у берегов Корсики. Я до сих пор приношу жертвы богам за то, что они сохранили мне жизнь. А сколько матросов отправилось на дно?Столпившиеся вокруг люди Никомеда глухо зароптали, обжигая чернобородого злыми взглядами.— Я солдат, — коротко ответил Сабин. — Я не убиваю безоружных. Если бы ты решил сдать его претору, я бы не вмешивался. Но ведь понятно, что, как только мы покинем твой корабль, этот человек будет повешен. Я не хочу быть соучастником убийства. Сейчас мы высадим его на берег, и пусть делает, что хочет. Если я поймаю его когда-нибудь с мечом в руках, то, клянусь ларами, сам отрублю ему голову. А пока он только твой пассажир. За его провоз я тебе хорошо заплачу. Поворачивай.Алчность боролась в Никомеде с жаждой мести, но наконец любовь к золоту победила.— К берегу! — крикнул он рулевому и окинул взглядом матросов. — А вы что стоите, лентяи?Те начали неохотно расходиться, глухо ругаясь под носом,— Всей команде по два денария, — громко возвестил Сабин. — Шевелись, ребята.Матросы заметно оживились и разбежались по своим местам. Трибун посмотрел на спасенного.— Ну, Феликс, — сказал он негромко, — считай, что сегодня у тебя удачный день.Тот молча отвернулся и принялся вытирать с густых волос соленую влагу.Вскоре «Золотая стрела» подошла к берегу, рулевой бросил якорь, Никомед перегнулся через перила мостика.— Вылезай! — крикнул он. — Или тебе еще лодку подать?Феликс поднялся на ноги и двинулся к борту. До земли было всего футов двадцать.Сабин следил за высокой фигурой, которая двигалась к борту.«Идет так, как будто это он здесь главный, — подумал трибун с невольным уважением. — Откуда у обыкновенного бандита столько достоинства?»Феликс задержался и повернулся к нему. Их глаза снова встретились.— Не надо тебе было им мешать, — хрипло произнес мужчина. — Тут такой закон: сегодня — я, завтра — они. Но ты спас меня, и я благодарен тебе за это. Если боги того захотят, мы еще встретимся, и я докажу, что даже подлый пират помнит добро.— Иди уже, — махнул рукой Сабин и отвернулся.За его спиной послышался плеск воды.— Поднять якорь! — скомандовал Никомед.Судно начало разворачиваться.— Доплыл, — сказал через несколько минут Корникс, поскольку трибун упорно смотрел в другую сторону. — Вылезает на берег. Идет к лесу.«Золотая стрела» снова вышла в открытые воды и взяла курс на Пьомбино. Они должны были успеть туда к закату. Глава XПредательство К Пьомбино они подошли, когда уже сгущались сумерки. Завидев вдали городские огни, Сабин пошел в каюту Никомеда. После некоторых размышлений он решил, что, чем искать сейчас капитана в порту, который согласился бы поплыть на Планацию, лучше использовать жадность Шкипера и убедить его немного изменить курс. Тут было недалеко — миль тридцать, к утру вполне можно вернуться. Только бы выполнить поручение, отдать это проклятое письмо ссыльному Агриппе Постуму, а потом уже можно будет спокойно ехать в свое поместье и ждать, когда милости сильных мира сего посыплются на него, как из рога изобилия.Трибун толкнул дверь каюты и вошел, не постучав. Никомед отшатнулся от большой чаши с вином и недовольно посмотрел на него, щуря слезящиеся глаза.— Разве можно столько пить? — брезгливо сказал Сабин. — Так ты того и гляди посадишь корабль на мель. Неудивительно, что для пиратов ты — легкая добыча.— Не волнуйся, — буркнул грек, отодвигая чашу. — Не в первый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158