Внезапное появление людей Хельцингера, которые расталкивали и колотили окружающих, только накалило атмосферу. Они пробились к столу, установленному перед камерами для женщин. Сидевший там офицер при их приближении встал.
— Вы не можете быть Люцием Хельцингером, — заявил он, стараясь держаться решительно, хотя на его лице отразилась тревога. — Люций Хельцингер — внутри. Он всего пять минут назад провел туда арестантку. Трастеверийскую ведьму.
— Трастеверийскую ведьму? Тра… Иисусе, дурень! — Люций еле удержался, чтобы не ударить офицера. — Он тебя надул. Он пришел, чтобы освободить какую-нибудь бабу-предательницу. За мной, ребята! А ты позови еще солдат и запри все ворота.
— Нет, капитан, вам не туда! Он пошел не в женские камеры. Он спустился вниз. — Тюремщик, надеясь смягчить свою вину, удержал Хельцингера за руку. — В Тартар.
Ударом тупого конца пики капитан попытался открыть низкую дверь, однако она зацепилась за что-то и не поддавалась. Двое солдат навалились на нее и с трудом отворили. Тело одного из стражников скатилось на несколько ступенек вниз и остановилось.
— Вперед, ребята!
Люций решил командовать из-за их спин. Человек, с которым он имел короткую стычку в сарае, был не из тех, с кем капитану хотелось бы встретиться снова.
Фуггер смотрел, как дюжина человек скрывается в низком проеме. Он чуть было не отправился следом, но успел сообразить, как мало пользы от него будет внизу. Там смогут показать себя скандинавы. Но если отцу с сыном и Марией удастся подняться вверх по лестнице, им понадобится помощь.
Фуггер осмотрел двор. Немало стражников присоединилось к капитану, спустившемуся вниз, так что наверху осталось меньше дюжины. Теперь они пытались справиться с толпой — множеством испуганных и разозленных людей. Во дворе собралось не меньше восьмидесяти врагов Карафы. Фуггер увидел, как кто-то из мужчин уперся, ударил тюремщика — и был брошен на землю тупыми концами копий. Стоявшие рядом злобно сверкнули глазами и гневно подались вперед.
Фуггеру вдруг показалось, что этот двор похож на туннель под стенами Сиены. Правильно расположенного порохового бочонка было бы достаточно, чтобы обрушить здесь все. Убедившись в том, что порох на полке не отсырел, Фуггер нырнул в толчею.

* * *

Они поднялись уже до середины лестницы, когда услышали где-то впереди приглушенные крики. Хакон предупреждающе поднял руку. Эрик, прижав Марию к груди, остановился. Позади, за их спинами, раздался тихий шепот.
Похоже, дверь наверху распахнули, потому что шум внезапно усилился и до беглецов донеслась струя свежего воздуха. Спустя миг по винтовой лестнице затопали сапоги.
— Назад! — прошипел Хакон, затушив факел о стену.
Несколькими шагами ниже они миновали ниши по обе стороны лестницы. Они были неглубоки, но все же это было кое-что, если учесть, что на этой узкой лестнице Хакон не мог даже взмахнуть руками. Из-под складок украденного плаща Хакон извлек свой короткий боевой топор. В темноте он уловил тихий вопрос: «Ты можешь идти?», простое «Да» в ответ и скрежет сабли о саблю.
— Вперед, ребята, вперед! — закричали сверху, и почти тут же беглецы увидели блики света.
Выставив факелы впереди себя, солдаты громко топали коваными сапогами.
Когда свет первого факела оказался на уровне глаз Хакона, он рыкнул: «Давай!» и ударил топором немного выше факела.
Испуганный крик, встретивший возглас скандинава, оборвался после удара. Почти сразу же раздался голос другого солдата:
— Помогите! Мы нашли…
Из-за низкого свода Эрик не мог размахнуться — только колоть острием, наименее эффективной частью его кривых сабель. Тем не менее крик солдата захлебнулся в крови и тотчас был заглушён боевым кличем:
— Хаконсон!
Падение факелоносца означало мгновенную темноту. Солдаты поспешно отступили, поднявшись на несколько ступеней вверх, чтобы спастись от внезапного нападения. Испуганные люди спотыкались во мраке.
— Иди! — крикнул Хакон, хотя его сын не нуждался в приказах.
Пытаясь последовать за ним, Хакон споткнулся о чье-то тело. Над ним послышалось бряцанье, голоса в темноте. Он вскочил и побежал вверх.
Там уже было немного света — последние из нападавших размахивали факелами. Позади них Хакон увидел офицера, которого оставил связанным в бочке, и выругал себя за небрежность. А в следующую минуту он был уже в гуще врагов — увертывался от удара копья, уклонялся от замаха меча. Хакон нанес ответный удар кому-то в лицо, используя рукоять топора как древко копья. Солдат упал, но за ним обнаружился еще один, а дальше — еще и еще. Не имея возможности пользоваться своим оружием в полную силу, отец и сын только блокировали направленные на них удары. Клинки сомкнулись — и началось испытание сил. Хотя оба скандинава были людьми сильными, но их было всего двое. А на них сверху напирали не менее десятка.
— Правильно! Гоните их обратно в ад! — завопил Люций Хельцингер, выискивая возможность ткнуть своих недругов острием пики поверх голов своих солдат. Когда ему это не удалось, он перевернул пику и со всей силы толкнул древком в спину того, кто стоял к нему ближе других. Лишнее давление создало перевес, и сначала Хакон, а потом и Эрик повалились назад.
Они быстро теряли отвоеванные шаги. Под ударами пик они отшатывались, отчаянно пытаясь защищаться. С криком Мария оттащила Эрика, выхватывая возлюбленного из-под удара меча, направленного ему в голову. Она увлекла его в нишу, где оставалась с самого начала боя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173