Когда-то, в блаженные времена блеска маркизов Сомбертон, комнаты эти часто занимались богатыми и щедрыми постояльцами, но теперь они редко видели какого-нибудь заблудившегося постояльца. Чаще всего это бывал художник с тощим кошельком и с волчьим аппетитом, ищущий сюжетов для этюдов, или не менее общипанный поэт, удаляющийся для отдыха и поисков вдохновения в деревенскую глушь.
Прибытие четверых гостей, потребовавших лучшую комнату и не справлявшихся о цене, ошеломило дядюшку Жосселена. А когда он увидел, как трое прибывших извлекли из автомобиля бесчувственного и скованного четвертого, то изумление его перешло в подозрение, что здесь дело неладно. Только мэр, проверив документы странных гостей, успокоил испуганного трактирщика.
Скованный оказался сумасшедшим, которого везли на родину, в Англию; родной брат в сопровождении врача и санитара — так значилось в бумаге, предъявленной мэру. Брат больного пояснил, что вызвал свою яхту к этому именно побережью, чтобы избежать слишком населенных пунктов: чересчур тягостно для него любопытство праздной публики.
Все это Жосселен очень охотно пояснил Посвистову, зашедшему вечером в трактир. «Господина Базиля» из виллы Бельдит он знал уже понаслышке и видел его, когда он вместе с Дегро, ехал с визитом к мэру.
— Представьте, какой несчастный человек этот англичанин, — продожал словоохотливый трактирщик. — Богатейший человек — и вдруг сошел с ума в чужой стране. Из-за какой-то артистки… Мне это рассказывал брат. Какое несчастье! Конечно, со стороны брата вполне естественно желание привезти его на родину, хотя врач не надеется на излечение… Да, как бренно все на свете… К чему теперь этому человеку его богатство, раз Господь отнял у него разум?
Трактирщик вздохнул.
Посвистов выбрал самый темный и самый укромный маленький столик, почти загороженный громадными бочками. Освещение было очень тусклое.
Лампа, висевшая под потолком посредине зала, могла считаться роскошью в сороковых годах прошлого столетия, но в веке электричества была очень ненадежной попыткой борьбы с мраком. Она кидала круг света на середину комнаты, а углы окутывали такие тени, что можно было только различить силуэты людей, сидевших за столами.
Это было на руку Посвистову. Ему хотелось увидеть кого-нибудь из англичан, но демонстрировать им себя не входило в его планы. Почему-то в нем жило убеждение, что во всю эту историю замешан Брадлей.
Посвистов слушал болтовню словоохотливого хозяина в тайной надежде, что кто-нибудь из англичан спустится вниз. Надежда его, однако, не оправдалась.
Но вдруг наверху поднялась какая-то возня. Послышались возгласы… У постояльцев несомненно происходило что-то.
— Вероятно, проснулся больной и буянит, — высказал догадку трактирщик. — Его сейчас же усыпит врач.
У Посвистова забилось сердце: ему послышались знакомые голоса, но трудно было точно разобрать их оттенки. Похоже было, что наверху борются, и кто-то зовет на помощь.
Жосселен сокрушенно качал головой, а Посвистов еле сдерживал желание вбежать наверх.
Но шум скоро затих… Хлопнула дверь, кто-то подошел к лестнице и крикнул:
— Хозяин, пришлите горячей воды и вина.
Трактирщик кинулся исполнять приказание, а Посвистов разочарованно вздохнул: голос был ему незнаком.
Он вышел из трактира после одиннадцати, ничего не выяснив и ничего не узнав. Жосселен запер за ним двери, пожелав спокойной ночи, и полковник оказался один среди непроглядной тьмы.
Мелкий мокрый снег бил в лицо… Ветер трепал полы пальто и силился сорвать шляпу с головы. Глухо гудело море, разбиваясь о скалы.
Посвистов взглянул на трактир. Внизу погас огонь, но наверху два окна были освещены. Эти окна точно гипнотизировали полковника.
Толстая дуплистая липа росла в нескольких шагах от дома, и ее ветви тянулись к окнам. Полковник сообразил, что, взобравших на липу, можно будет заглянуть в окно. Он скинул пальто, затруднявшее движения, и попытался влезть на дерево. Это была нелегкая задача, так как ствол, лишенный веток внизу, был в два обхвата. Помогли только трещины в коре и дупло. Цепляясь за них руками, полковник, утомленный, тяжело дыша, добрался до первых ветвей.
Проползти по толстой ветке поближе к освещенным окнам было делом одной минуты. Посвистов заглянул в ближайшее окно.
Оно было прикрыто изнутри только тюлевыми занавесками, но и это затрудняло наблюдения. Полковник увидел внутренность комнаты со старинной меблировкой и кроватью, на которой лежал человек. Голова его была закинута на подушку, и Посвистов разглядел только нижнюю часть лица — энергичный бритый подбородок, ничем не напоминавший человека, которого он полагал увидеть.
Возле кровати, лицом к окну, сидел незнакомый ему молодой человек. Второй находился тоже в комнате, но лица его не было видно.
«Пожалуй, я вмешиваюсь не в свое дело», — подумал Посвистов и хотел спуститься вниз, но в это время второй англичанин поднялся и подошел к столу, стоявшему у окна. Посвистов чуть не вскрикнул от изумления: перед ним, отделенный стеклом окна, стоял Брадлей!
— Нет, дело это может касаться меня, — пробормотал Посвистов. — Но кого поймали эти господа? Кого-нибудь из большевиков? На генерала Кутепова этот человек не похож.
Он сполз с дерева, довольный итогом разведки. Теперь он был убежден, что сигнал «28-23», данный таинственным человеком военному судну, касался именно Брадлея и его пленника.
Так вот какова была яхта, поджидавшая сумасшедшего!

Спустя час после того, как Посвистов заглянул в комнату, занятую англичанами, пленник пошевелился…
Спутник Брадлея встал и наклонился над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41