– Ну а вы, дорогой друг? Хорошо ли живется вам на вашем «Арколе»?
– Вполне сносно!
– Хорошие известия из Франции?
– Отличные!
– А герцогиня?
– В Каннах, как всегда зимой. Ребенок растет как следует.
– Сколько ему?
– Да как будто уже пять месяцев!
– Как хорошо, что вы женились!
– Ну само собой, еще бы.
Солнце было теперь совсем низко. Рдяные стрелы устремлялись теперь по горизонтали и ударялись в стены, как раз на высоте окон.
– Скажите, – спросила молодая женщина, – ведь «Арколь» отплыл из Тулона?
– Да.
– И вы, наверное, пробыли там около месяца перед отплытием.
– Больше месяца.
– Ну что же, там все по-старому? Как было в наше время?
Л'Эстисак медленно упер локоть в колено и положил подбородок на руку.
– Как в ваше время! – повторил он. – Да… Пожалуй…
Он молча подумал и потом сказал:
– Ну да, конечно, я вполне уверен в этом. Как было в ваше время и как было в мое. Там те же самые милые подруги, те же или совсем такие же, те же маленькие сестры, которые радостно стараются облегчить жизнь нам, бедным, и прибавить каплю меда в наши горькие чаши; те же подружки, смело принимающие на себя часть наших забот, нашей усталости, нашего горя, и они несут половину нашего тяжкого бремени. И продолжают оставаться такими, пока могут, такими же нежными, бескорыстными и любящими. Да. Все так же, как было и в мое время. Ничего не изменилось.
Ночь опустилась быстро, подобно стае черных птиц.
– О, – сказала Алиса, – раньше, чем вы уйдете, я непременно должна сделать букет из наших цветов для вашей каюты на «Арколе».
Она побежала в сад к цветущим кустам. Оставшись наедине, Л'Эстисак и Рабеф снова подошли друг к другу и опять взялись за руки.
– Счастливы? – спросил Рабеф.
– Нет, – сказал герцог, – но доволен. Цель достигнута. Брак, в сущности говоря, удачен: оба герцогства сохранены и даже увеличены; честь имени упрочена; есть кому передать наследство; наследник появился на свет – здоровый, вполне нормальный ребенок, мужского пола. Да, доволен. И кто знает, – быть может, потом, когда-нибудь, буду счастлив. Вспомните, что «долгий трудный день кончается»
…при круглой желтоватой Луне,
сияющей меж темных тополей…
Он низко опустил голову. И совсем тихо сказал:
– Все это пустяки! В Тамарисе, на могиле Жанник, белая сирень цветет круглый год…
Из окна оба они видели, как в темном уже саду светлое платье мелькало то здесь, то там.
– Мы счастливы, – сказал Рабеф, – счастливы!.. Только не слишком спокойным счастьем, тем счастьем, которое нам по плечу. Чего же больше? Только дети могут мечтать о земном рае. А тот, кто уже заглянул за кладбищенскую ограду, становится менее требовательным: гробовщик снимет с нас точную мерку! Куда мы денем тогда слишком большие радости?
Они снова замолчали. Белое платье приближалось к ним из уже совсем темного сада.
Она вошла. Огромный сноп гибискуса был у нее в руках.
– Вот! – сказала Алиса Рабеф. – Не правда ли, они очень красивы? Но они почти не пахнут и осыпаются слишком скоро.
– Тем лучше! – сказал Л'Эстисак. – Такими они нравятся мне еще больше. Очень, очень вам благодарен.
Тулон, Венеция, Париж
года 1326–1328 от Геджры.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76