Абахо сделал знак, что хочет что-то сказать. Взволнованный шепот женщин стих. Мудрый Старец простер вперед руку:
— Слушайте меня Мадаи, слушайте внимательно! Этот волк еще молод, но когда он достигнет зрелости, он будет хорошим охотником. Он поможет вам выслеживать добычу в лесу и в степи, загонять ее в западни и ловушки. А летом, во время кочевья, он будет охранять нашу стоянку от хищников. Когда же Як найдет себе самку, он, возможно, приведет ее в становище. Тогда мы вырастим их детенышей с самого рождения и у нас будет уже не один, а много верных и сильных помощников, которые станут нашими союзниками и будут служить нам преданно и усердно.
Глухой ропот толпы был ответом на речь Мудрого Старца. При всем безграничном уважении, которое Мадаи питали к Главному Колдуну, слова Абахо не вселили в них уверенности. Напротив, они испугали их своей неслыханной смелостью. Внезапно из толпы послышался глубокий, мужественный голос Куша:
— Речи Абахо полны великой мудрости. Почему бы нам не заключить союз с этим молодым волком? Я хочу попробовать.
Спокойным, твердым шагом вождь пересек открытое пространство, безоружный, с протянутой вперед рукой. Увидев его, Як вздрогнул и приложил уши к голове. Но Нум крепко обнял волчонка за шею и зашептал ему в самое ухо:
— Не бойся, Як! Это мой отец. Это Куш. Ты должен полюбить его.
Куш остановился перед ними и медленно нагнулся, протягивая руку к Яку. Волчонок обнюхал пальцы вождя, глубоко втягивая носом воздух, словно старался запомнить этот новый для него человеческий запах. Затем, видимо успокоенный, он широко раскрыл пасть и зевнул, обнажив белые клыки и розовый язык.
Нум облегченно засмеялся.
— Як! Дай моему отцу лапу. Дай лапу!
Як оглянулся на молодого хозяина, секунду помедлил в нерешительности, потом важно поднял толстую лапу с внушительными когтями и осторожно положил ее на широкую смуглую ладонь вождя Мадаев. Союз был заключен. Куш выпрямился и, опустив руку на плечо сына, торжественно провозгласил:
— Это прекрасная мысль, Нум! Я очень доволен тобой.
Сердце мальчика радостно забилось. Он был счастлив, как никогда в жизни. «Теперь, — думал он, — битва за Яка выиграна!»
Разочарование наступило на следующий же день. Приручить дикого лесного зверя, жить все время в непосредственной близости со страшным хищником, надеяться, что он со временем начнет охотиться вместе с людьми, помогая им выслеживать и загонять добычу, что от него когда-нибудь родятся детеныши, которые появятся на свет в пещерах, где живут люди, — все эти представления были настолько новы и необычны, что Мадаи никак не могли освоиться с ними, поверить в их возможность и реальность. Все новые, особенно самые гениальные идеи требуют долгого времени, для того чтобы люди осмыслили и осознали их.
Невзирая на пример, который подавали своим соплеменникам Абахо, Куш и Нум, Мадаи упорно не желали привыкать к присутствию Яка. Они не причиняли волчонку зла, но всячески избегали его. Женщины обходили Яка далеко стороной и сдавленными от страха голосами звали к себе детей, как только волчонок появлялся неподалеку от них. А Яку так хотелось поиграть с юными Мадаями! Он с любопытством и завистью следил за мальчишками, которые носились как угорелые по долине, плавали и ныряли в водах Красной реки. Порой, не выдержав соблазна, Як бросался в самую гущу играющих, и бывал страшно удивлен, видя, как ребятишки, отчаянно визжа, кидаются от него врассыпную. Огорченный и недоумевающий, он отходил в сторону и, усевшись на задние лапы, поднимал острую морду к небу и обиженно выл. Женщины уверяли, что от этого воя волосы на их голове встают дыбом. Старики ворчали втихомолку, что волчонок пожирает слишком много мяса. Придется заготовить для него на зиму не один десяток туш, иначе зверь, проголодавшись, начнет есть малых детей…
Нуму все это было известно. Но больше всего огорчало мальчика отношение Циллы.
Девушка ненавидела Яка и не старалась скрыть свои чувства. Ненависть ее вызывалась двумя причинами. Цилла панически боялась волчонка и при виде его не могла сдержать невольной дрожи ужаса. Кроме того, она считала, что Нум уделяет слишком много времени своему четвероногому другу. Раньше Нум сопровождал Циллу повсюду и не расставался с ней целыми днями; теперь же он ходил везде с Яком, не отстававшим ни на шаг от хозяина. Нум проводил долгие часы в Священной Пещере, куда женщины не имели права входить; Як не разлучался с мальчиком и там. Сердце Циллы терзалось страхом, ревностью и завистью.
Даже Мамма, такая добрая и кроткая, и та недолюбливала Яка. Опасаясь за своего маленького Эко, она не решалась оставить ребенка в колыбели или положить рядом с собой на землю, и весь день таскала его на спине. К вечеру она так уставала, что становилась угрюмой и раздражительной. Проходя с Яком по долине или по берегу Красной реки, Нум с горечью замечал, как вокруг них возникает пустое пространство. Мужчины отворачивались, нахмуренные и недовольные, женщины замолкали и, подхватив на руки малышей, торопливо удалялись.
Правда, некоторых охотников, главным образом молодых, чрезвычайно пленяла и увлекала мысль о совместной охоте; они понимали, что тонкое чутье волчонка и его быстрые ноги могли бы оказать им неоценимую помощь.
Но сторонники Яка были слишком немногочисленны, чтобы разрядить создавшуюся обстановку, которая накалялась с каждым днем все больше и больше.
Скоро начался отлет птиц на юг, затем полили холодные осенние дожди. Они лили не переставая, упорные до безнадежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52