С живым любопытством ожидали мы вечера, когда многое должно было проясниться.
Едва солнце начало погружаться в океанские волны, папаша Катрам спокойно поднялся на палубу и занял свое обычное место. Он слегка улыбался, и его серые глазки сверкали зловещим огнем.
Завидя его, некоторые матросы слегка отступили, точно встретились с призраком, и укрылись кто на носу, а кто на корме. Этим вечером Катрам мог бы спокойно вернуться в свою боцманскую, поскольку никто не горел желанием услышать его седьмую новеллу.
Но его, казалось, нимало не беспокоило отсутствие слушателей. С четверть часа он терпеливо выжидал, куря душистую манильскую сигару, потом нашарил в карманах клочок бумаги и карандаш и, как и в прошлый раз, соорудил афишу на фок-мачте.
Некоторое время никто не осмеливался подойти к ней, боясь прочесть какое-нибудь леденящее кровь название, но понемногу любопытство победило, и мы приблизились. И тут веселое оживление охватило всех.
— «Мышиный корабль»!.. — вскричал кто-то первым.
— Что бы это могло быть?..
— Неужели мыши сожрали русалку?
— Нет, это сам папаша Катрам потерял из-за них кусок уха!
— Пойдем послушаем!..
И весь экипаж двинулся к нему толпой, плотной окружив папашу Катрама, сидевшего на бочонке. Никто больше не думал ни о таинственном пламени, ни о мрачном предсказании старого голландца.
— Ага, вот и вы, ребятки! — воскликнул боцман, показывая свои желтые зубы. — Я знал, что на «Мышиный корабль» вы все тут же сбежитесь.
— Но хватит похоронных историй!.. — воскликнули мы.
— Тихо! — загремел папаша Катрам. — Сегодня вечером я хочу вас посмешить.
— Да здравствует папаша Катрам!..
— Заткните рты! Кто вам позволил так вопить, нарушая порядок на борту, — сказал боцман полушутливо. — Сегодня я расскажу вам, как экс-король дикарей стал властелином мышей. Но знаете ли вы, каковы инстинкты этих маленьких грызунов?..
Не успели мы ответить, как рядом раздался голос капитана:
— Одну минуту, папаша Катрам!..
Мы обернулись, как один, и оказались лицом к лицу с ним — он подошел к нам так незаметно, что никто его не услышал.
— Одну минуту, — повторил капитан, — потом продолжишь свой рассказ про мышей. Вернемся-ка к вчерашнему кораблю и твоему таинственному пламени.
Лицо папаши Катрама омрачилось; насупясь, он молча смотрел на капитана.
— Скажи мне, старик, — сказал наш командир, — на каком расстоянии от устья Ганга этот голландский корабль пошел ко дну?
— В шестнадцати — восемнадцати милях, — ответил боцман.
— Так я и думал, — воскликнул капитан, разражаясь смехом. — Ты, верно, не знаешь, что индийцы опускают трупы своих умерших близких в воды Ганга. Они убеждены, что священная река отнесет покойникков прямиком на небо, в рай. В результате тысячи и тысячи этих трупов скапливаются у побережья.
— Ну и что? — пробормотал боцман настороженно.
— А то, что я разрешил эту загадку, и опровергну еще одну твою мрачноватую легенду. В том пламени, которое вы видели, не было ничего таинственного. Это горел газ, скопившийся там от множества трупов, газ, который в жарком климате легко воспламеняется.
Таинственные удары, которые вы слышали, могли производить и волны, бившиеся о борта, если судно построено из чрезвычайно звучного дерева. Или же конструкция его была такова, что оно легко резонировало, что само по себе меня нисколько не удивляет, поскольку голландские суда во многом отличаются от наших.
И, наконец, судно пошло ко дну не из-за колдовства и не из-за предсказаний старого голландца, но потому, что открылась американская пробоина, что тоже могло произойти вследствие несовершенства конструкции судна. Можешь снова назвать меня неверующим, но, по-моему, эта загадка разгадана. А теперь продолжай свою историю, старик, и давайте сегодня немного повеселимся.
Папаша Катрам был сражен. Несколько минут он оставался неподвижен, с отстраненным, словно бы отсутствующим видом, потом бросил задумчивый взгляд на море с востока на запад и покачал головой.
— Неверующие!., неверующие!.. — со вздохом пробормотал он, но больше ничего не добавил.
И снова, скрестив руки на груди, замолчал.
Мы ждали. Казалось, он забыл о нас, как и о своих мышах. Думал ли он о природной недоверчивости некоторых людей или же о таинственных явлениях, известных ему, и неподдающимся никаким объяснениям, не знаю. Но лицо его было грустным и слегка обиженным.
— Ну, папаша Катрам, ты заснул, что ли, там, посреди своих мышей? — спросил безжалостный капитан. — Уже десять минут, как мы ждем начала твоей истории.
Старый боцман испустил вздох, который исходил из самой глубины его души, сделал жест, который трудно было истолковать, и начал свою историю.
— Каждому из вас приходилось, наверное, плавать на судах, населенных легионами мышей. Но едва ли приходилось видеть их столько, сколько я нашел на одном старом норвежском судне. Мыши, которые плавают бесплатно по всему земному шару и живут на кораблях за счет кока, чаще всего принадлежат к норвежской породе, необычайно плодовитой, более выносливой, чем другие, и с прожорливостью невероятной.
Как они проникают на судно, никто не знает. Но в один прекрасный день, когда вы меньше всего этого ожидаете, они появляются из всех щелей трюма, а два или три месяца спустя их уже сто, потом тысяча, потом целые полчища.
Так вот, я плавал на норвежском паруснике, судне старом, как Ноев ковчег, таком обшарпанном за долгие плавания, что с первого взгляда в нем угадывался настоящий мышиный заповедник, процветавший с незапамятных времен. Поскольку я давно уже болтался на берегу и до последнего сольди израсходовал мои скудные сбережения, я без колебаний нанялся на него, в надежде позднее, в каком-нибудь более счастливом порту перебраться на судно помоложе и попрочнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35