Это заставило меня задуматься: или судно касалось какой-то отмели, или сбывалось зловещее предсказание старого матроса. Если так, нас могла ожидать катастрофа.
Я сообщил рулевому о том, что видел и слышал. Он побледнел, как мертвец, и перекрестился. «Ты видел какой-нибудь огонь на море?» — пролепетал он.
Я огляделся во все стороны, но везде было темно. Даже те таинственные вспышки, которые недавно пробегали по волнам, даже и они исчезли.
Протекли еще два часа, полные тревоги для нас, но таинственные шумы не повторялись. Однако корабль скрипел сильнее, чем раньше, и до нас доносилось что-то вроде журчания, как от бегущей воды. Мы решили, что это волна, которая разбивается о нос корабля.
И вдруг снова прозвучали три прежних удара, но на этот раз они были такие мощные, что все вахтенные услышали их.
Не могу описать ужас, который овладел всеми нами в этот страшный момент. Если бы перед носом корабля появилось морское чудовище, мы не испугались бы так сильно, но эта необъяснимая тайна заставляла стынуть кровь в наших жилах.
Неожиданно громкий возглас раздался на носу, крик ужаса и отчаяния. Я быстро взглянул туда: на темной линии горизонта сверкало большое пламя. Необычайно яркое, оно освещало все море вокруг. Это было какое-то мистическое пламя, совершенно неподвижное, спокойное, которое в середине образовало три острых конца.
Мы погибли: сбывалось зловещее предсказание старого матроса. Замирая от страха, мы все собрались на носу и молча смотрели на этот свет. Необъяснимая сила пригвоздила нас к палубе. Мы чувствовали себя завороженными этим странным пламенем, которое ярко освещало горизонт, как замирают птицы, завороженные взглядом змеи.
Чей-то голос вырвал нас из этой странной неподвижности:
— Спасайся, кто может!.. Мы тонем!..
Я наклонился над бортом и увидел, что корабль, покачиваясь, медленно оседает вниз.
Вмиг на воду были спущены шлюпки. И в тот же момент из трюмов раздались душераздирающие вопли. Негры тоже поняли, что судно идет ко дну.
Вместе с двумя-тремя товарищами я бросился в трюм, пытаясь разбить цепи, которыми были скованы эти несчастные, но нам уже не хватало ни времени, ни сил. Корабль качался, он весь зловеще скрипел, вода уже бешено врывалась в трюмы.
Я бросился на палубу вместе с теми, кто мог последовать за мной. Мы прыгнули в шлюпку и быстро поплыли, чтобы не дать опрокинуть себя и затянуть в водоворот. А судно быстро тонуло, как будто увлекаемое на дно таинственной силой. Оно вращалось вокруг своей оси, мачты качались, словно вот-вот переломятся, а из трюма неслись ужасные крики, и доносились все те же глухие удары, с которых все началось. На горизонте же ярко и неподвижно горело все то же огромное пламя!..
Внезапно в глубине трюма раздался глухой взрыв, и судно стремительно стало погружаться. Уже полностью исчез фальшборт, и тут же первые реи, потом вторые, третьи и наконец концы мачт.
Несколько мгновений мы еще слышали под водой жуткие вопли нашего живого груза, потом волна, как жидкая стена, ринулась в образовавшуюся воронку, и наш проклятый Богом корабль исчез в пучине Бенгальского залива. Предсказание старого голландца сбылось.
Почти тут же пламя, которое освещало горизонт, потухло, и мы оказались в полной темноте. А два часа спустя наши шлюпки причалили к Сандору, первому острову в устье Ганга.
Катрам горестно покачал головой и, казалось, погрузился в глубокую задумчивость. Кладбищенская тишина последовала за этим пугающим рассказом, который произвел на нас гнетущее впечатление. Глаза наши невольно устремлялись вдаль, в темноту, боясь увидеть это таинственное пламя. Даже капитан, задумчиво нахмурясь, молчал.
Боцман Катрам подождал несколько минут, потом медленно поднял голову и, пристально глядя на капитана, спросил:
— Так что же, сударь, вы не смеетесь теперь?
Мы тоже посмотрели на капитана: он склонил голову на грудь, крепко скрестил руки и весь ушел в сосредоточенное раздумье, точно стремясь разгадать необычайно трудную загадку.
— Не смеетесь? — повторил старик.
И на этот раз капитан ничего не ответил, он все еще думал, ища ответ.
Торжествующая улыбка появилась на губах папаши Катрама. Он слез с бочонка, взял под мышку свою недопитую бутылку с кипрским и ушел вразвалочку, даже не взглянув на нас.
Но в то время как он спускался по трапу, который вел в трюм, в тишине, воцарившейся на палубе, до нас донесся его короткий и хриплый, как карканье, смех.
МЫШИНЫЙ КОРАБЛЬ
Оттого ли, что мы плыли по тому самому морю, под волнами которого покоился заколдованный корабль, оттого ли, что зловещий смех старого боцмана еще отдавался в наших ушах, или эта перемена, происшедшая с нашим скептиком-капитаном, который не нашелся, что возразить боцману на его последний рассказ, но этой ночью на борту нашего судна царило что-то вроде ужаса.
Вахтенные в страхе все время вглядывались в темную ширь воды, боясь появления загадочного пламени, и вздрагивали при каждом шорохе волны, думая, что слышат три таинственных удара, предвещавшие гибель несчастному «голландцу».
Два раза за время нашей вахты седая голова папаши Катрама показывалась из люка и слышался его хрипловатый смешок, от которого мы содрогались. Он казался нам смехом выходца с того света.
В течение дня, однако, он, как водится, не подавал признаков жизни. Но что нас больше поразило, так это поведение капитана, который тоже не покидал своей каюты и даже в полдень не поднялся на палубу, чтобы выверить курс. Ломал ли он голову над рассказом старика или же был так посрамлен в своем неверии, что избегал встречи с рассказчиком — догадкам на этот счет не было конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35