– И это мне известно.– Я буду умолять вас… Умолять на коленях сказать мне всю правду насчет состояния этой девушки, которую я люблю во сто раз более своей жизни…– Правду? – повторил Мозэ.– Да, правду.– Но разве вы не слыхали, что я отвечал сейчас на вопрос Эзехиеля Натана?– Слышал; но вы поколебались, прежде чем ответили.– Вы ошибаетесь.– Нет, я в этом уверен! Еще раз повторяю вам, вы колебались и предпочли скорее сказать против совести, чем лишить последней надежды бедного отца, убитого горем.Мозэ не отвечал. Рауль продолжал:– Но я молод, силен, мужествен; меня не пугает никакая весть; мое сердце можно раздавить, не вырвав у меня ни малейшего крика. Скажите же мне правду! Всю правду.– Что вы хотите знать?– Что вы действительно думаете о положении Деборы?Мозэ печально покачал головой.– Она погибла? – вскричал Рауль.– Безнадежно.– Ничто не может спасти ее?– Для этого потребно чудо.– Сколько еще недель остается ей жить?– Нечего говорить о неделях… – прошептал Мозэ.– Сколько же дней, когда так?– Нечего говорить и о днях.– Часов? – пролепетал Рауль с отчаянием.– Часов? – отозвался старик. – Один, но уж никак не более двух.Рауль склонил голову при этом ужасном приговоре.– Да! Так молода, так прекрасна, так богата, так любима! И должна умереть! Это ужасно, я это знаю, – продолжал Мозэ глухим голосом и с неподдельным волнением.– Но почему вы, один из царей науки, не могли спасти ее?– Можно ли излечить непонятную, таинственную болезнь, которая, по-видимому, не существует, а между тем убивает?.. Которой за шестьдесят лет практики я еще не видал? В первый раз еще искусство мое бессильно… Не вылечить болезнь, не понять ее…– Итак, вы не знаете, от какой болезни Дебора умирает?– Признаюсь в том… Одно только, одно могло бы мне объяснить то, чего я не понимаю…– Зачем же скрывать?– Пожалуй, я скажу вам; но прежде ответьте мне, кто на этой неделе приближался к Деборе?– Отец ее, я и мадемуазель Люцифер.– Кто эта девушка, которую вы называете Люцифер?– Единственный друг Деборы, девушка, которую она любит так же, как Натана и меня. Год или два назад эта девушка спасла ей жизнь с опасностью для себя.– И у Деборы нет врагов?– Врагов у нее?.. Бедное дитя!.. Кто может не любить ее?– Единственное, чем мог бы я объяснить себе странную, таинственную болезнь, которая убивает вашу невесту, это тонкий яд, составленный из аравийских трав… Яд страшный, состав которого, по всей вероятности, известен только мне одному в Париже и, без сомнения, во всей Франции…– Значит, этот яд, о котором вы говорите…– …поражает жизнь в самом ее источнике, не трогая ни один из органов. Отравленный человек умирает без страданий, как угасает лампа, в которой масло сгорело до последней капли…– Оставляет ли следы этот яд? – прошептал молодой человек.– Никаких.– Можно ли уничтожить его действие?– Нет. Противоядия не существует.Рауль на минуту погрузился в размышление.– Не понимаю, – прошептал он потом, – не понимаю, не понимаю подобного преступления! Преступление без цели… Кто же мог совершить его? Не понимаю… Нет, это невозможно!..– Я тоже думаю, – отвечал Мозэ. – Было бы сумасбродством допустить такое преступление. Но вернитесь к вашей бедной невесте… Я вам уже сказал и повторяю, что вам вряд ли доведется увидеть ее живой.Рауль вернулся в комнату умирающей, тихо повторяя зловещие слова:– Час… и никак не более двух… XXVIII. Свадебный подарок Когда Рауль вошел в спальню, Натан и Венера стояли один в ногах, другая у изголовья смертного одра. При слабом звуке отворившейся двери старик медленно повернул голову и увидел Рауля. Внезапный трепет потряс его тело и как будто гальванизировал его горе. Он подошел к Раулю, увлек его в самый дальний конец комнаты и, устремив на него взор, сверкавший мрачным огнем беспокойства, сказал тихим и глухим голосом, который прерывался от волнения:– Вы говорили с Мозэ?– Говорил.– Так мы можем еще надеяться?– Можем и должны.Натан сложил свои исхудалые руки и поднял их к небу.– Да будет благословен Бог Авраама, Исаака и Иакова! – прошептал он. – Пусть он отнимет у меня все мое богатство… Все до последней копейки!.. Пусть сделает меня беднее последнего нищего… Несчастнее и презреннее последнего бродяги… Но пусть оставит мне мою возлюбленную дочь… Дитя моего сердца и моей утробы… Мой незапятнанный бриллиант… Мою неоценимую жемчужину… Мою Дебору! – Произнеся восторженно это воззвание, Натан взял за руку Рауля, крепко пожал ее и вернулся к постели девушки.Мозэ не ошибся! Дебора достигала последнего предела жизни; великий час приближался. Уже биение ее сердца стало неровным. Постепенное оцепенение овладевало ее членами. Жизнь была поражена в самом источнике, масло в лампе сгорело. Еще несколько минут, и девушка, глаза которой были закрыты как бы в спокойном сне, по-видимому, должна была заснуть с тем, чтобы более никогда не пробуждаться.Но вдруг Дебора раскрыла глаза и сделала усилие, чтобы приподняться. Венера и Натан поспешили помочь ей, подложили подушки, так чтобы она могла сесть на постели.– Мое возлюбленное дитя, не желаешь ли ты чего-нибудь?Дебора отвечала голосом более твердым и звучным, нежели можно было ожидать при ее чрезвычайной слабости:– Да, я желаю видеть эту комнату лучше освещенной… Ничего не может быть печальнее бледного света этой маленькой лампы…Венера поспешила зажечь все свечи в серебряных канделябрах, стоявших на камине. Через несколько минут яркий свет залил комнату.– Ах! – прошептала умирающая. – Как приятно видеть этот свет… Посмотрите, батюшка; посмотрите, Рауль, как все принимает праздничный и веселый вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142